Хроника смертельной весны

— Никто — это значит, никто! Инвалид, по-моему.

— Ну, инвалид — не проститутка, не воровка, — трезво заметил Виктор.

Грушин отмахнулся раздраженно: — Это принципиально? Все равно, ваш вопрос не относится к делу — все ценности приобретены на мое имя. Так что наследства после Машеньки — пшик! — он щелкнул пальцами.

— Мне нужен адрес ее сестры, — Глинский вытащил блокнот.

— У меня его нет, — отозвался Грушин высокомерно.

— Где ее мобильный телефон? — спросил Виктор.

Грушин, не удостоив его ответом, позвонил в серебряный колокольчик, и мгновенно на пороге выросла горничная — пожилая женщина с суровым лицом — более похожая на классную даму, нежели на прислугу.

— Августа Яковлевна, — обратился к ней Грушин. — Где телефон Марии Павловны?

— Следователь забрал, — ни на мгновение не задумавшись, ответила горничная.

— Я могу побеседовать с людьми, которые у вас работают? — спросил Виктор, когда за горничной закрылась дверь.

— Разумеется, вся прислуга ответит на ваши вопросы.

— Почему вы уволили весь штат после… ну, после того, как в вашей спальне нашли убитых?

— Несколько раз я заставал их шушукающими на эту тему, — злым голосом ответил Грушин. — Это неприятно. Счел за благо уволить всех — дабы никому не обидно было.

— Мария Павловна не возражала?

— С чего бы ей возражать? Какая ей разница, кто подает ей кофе в постель? — скривился Грушин.

… — Спала до двенадцати, потом наводила красоту и уезжала по делам, — поджав губы, процедила горничная.

— По каким именно?

— Да откуда же мне знать?.. По магазинам, по клубам. Мне не докладывала.

— Она хорошо к вам относилась?

— А с чего бы это ей ко мне плохо относится?.. Я исполняю мои обязанности идеально.

— Не сомневаюсь, — мило улыбнулся Глинский. — И все же?..

— Мария Павловна ко всем хорошо относилась, — наконец, мышцы лица Августы Яковлевны отпустила судорога, и она чуть улыбнулась. — До идиотизма.

— Вот значит, как, — задумался Виктор. — А сестру ее вы когда-нибудь видели?

— Я даже не знала, что у нее есть сестра, — удивилась горничная. — Сюда она не приходила. Вадим Иванович терпеть не может посторонних в доме.

— Ничего подозрительного за последнее время в доме не происходило? Ссоры, конфликты?

— Конфликты — с кем? — горничная нахмурилась.

— Например, между супругами, — пояснил майор спокойно. Выражение лица женщины стало ледяным: — Вы на что намекаете?

— Я ни на что не намекаю. Я задал конкретный вопрос — между супругами происходили ссоры?

— Нет! — отрезала она. — Ничего подобного никогда не слышала и не видела.

«Пять отрицаний в одном ответе, — машинально подумал майор. — Однако, как категорично».

Беседа с дворецким оказалась такой же бесплодной — тот ничего не слышал, ничего не видел, да и говорить тоже особого желания не имел. А вот водитель, помявшись, признался, что чаще возил хозяйку вовсе не по клубам и стилистам, а по одному и тому же адресу в Южном Тушино, в убогую хрущобу на Химкинском бульваре. Он всегда ждал ее в машине, а она никогда дольше полутора часов там не задерживалась. Выходила и садилась в «Мерседес» грустная, иногда со слезами на глазах…

Чуть позже, пробив номер, по которому Маня звонила чаще всего, Виктор выяснил, что в клоповнике проживала Топильская Ольга Павловна, 1992 года рождения, прикованная к инвалидной коляске — родная сестра Марии Павловны Грушиной.

… — Ольга Павловна? — Глинский зашел в квартиру. Это и квартирой трудно было назвать — клетушка метров шестнадцать, включая туалет и кухню. Бледная, почти прозрачная девушка в инвалидной коляске с трудом разворачивалась в крошечной комнате, в которой из мебели помещались лишь узкая кровать, компьютерный стол и стенной шкаф. Напротив кровати висел небольшой плазменный телевизор — не из дорогих.

— У меня плохие новости, — майор старался не смотреть на девушку.

— Что-то с Маняшей? — голос ее дрогнул.

— Откуда вы знаете? — нахмурился майор.

— Она умерла? — майор, чуть помедлив, кивнул.

Ольга закрыла лицо ладонями и плечи ее затряслись: — Я чувствовала, что-то должно случиться.

— Ее убили. Мне жаль.

— Маняша! Бедная моя Маняша! Как это случилось?..

— Когда вы виделись с сестрой последний раз? Ольга Павловна, постарайтесь взять себя в руки и помочь нам.

— Да, да, конечно… — Ольга качала головой, не в силах поверить скорбной вести. — Маняша приезжала вчера. Посидела с час и уехала. Денег оставила.

— В каком она была настроении?

— Да в каком же она может быть настроении? Как всегда — пыталась улыбаться, но улыбка получалась вымученная…

— Отчего ж так? Как я понимаю, жизнь у нее была вполне благополучная — богатый дом, влиятельный муж.

— Да вы не знаете, о чем говорите! — воскликнула Оля. — Жить с таким человеком, как Грушин…

— Что ж с ним не так?..

— Все с ним не так! — горько констатировала девушка. — Грубый, скупой, жестокий.

— В чем же выражались все эти замечательные качества? Он ее бил?

— Об этом я ничего не знаю, — Оля покачала головой. — Она никогда не жаловалась на побои.

— А на что же она жаловалась?

Ольга помолчала: — Он совсем ее не замечал. Как если б она была мебелью. Ночью пользовался ею, отворачивался и засыпал.