Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

– Вот, даже рыбкам нравится тебя целовать, – сказала Фелуриан и подступила ближе, прижимаясь ко мне мокрым телом.

– Им, наверное, нравится соль на моей коже, – сказал я, глядя на них.

Она раздраженно отпихнула меня.

– Может статься, им нравится лягушатина!

Не успел я найти достойного ответа, как она посерьезнела и, раскрыв ладонь, опустила ее в воду между нами.

– Луна везде одна, – сказала Фелуриан, – она ходит между вашим смертным небом и моим.

Она уперлась ладонью мне в грудь, потом отвела руку и прижала ладонь к себе.

– Она колеблется между мирами. Взад-вперед.

Она остановилась и нахмурилась, глядя на меня.

– Слушай внимательно!

– Да я слушаю! – соврал я.

– Нет, ты не слушаешь, ты смотришь на мои груди.

Это была правда. Ее груди заигрывали с поверхностью воды.

– Ну, на них стоит посмотреть, – сказал я. – Не смотреть на них было бы страшным оскорблением!

– Я говорю о важных вещах, о том, что тебе должно быть ведомо, дабы ты вернулся ко мне целым и невредимым!

Она испустила тяжкий вздох.

– Ну ладно, если я разрешу тебе ее потрогать, ты будешь меня слушать?

– Да!

Она взяла мою руку и положила в нее свою грудь.

– Сделай «волны в кувшинках»!

– «Волны в кувшинках» ты мне еще не показывала.

– Ну, значит, потом покажу.

Она опустила ладонь обратно в воду, потом тихонько вздохнула и закатила глаза.

– А-а, – простонала она, – о-о!

В конце концов рыбки снова выбрались из своих укрытий.

– О мой невнимательный лягушонок! – ласково сказала Фелуриан. Она нырнула на дно озерца и вынырнула, держа в руке гладкий круглый камень.

– Внимательно внимай моим речам. Я родом фея, ты же смертный сам. И с небом смертного, и с небом фей луна навеки крепко соединена, – сказала она, сунула камень между нашими ладонями и сплела свои пальцы с моими, чтобы удержать его.

Фелуриан шагнула вперед и прижала камень к моей груди.

– Когда луна таким путем идет, – сказала она, крепче сжимая мои пальцы, – она не посетит мой небосвод, зато, цветком волшебным распустясь, она ночами озаряет вас.

Она отступила назад, так что оба мы распрямили руки, не расцепляя пальцев. А потом подтянула камень к своей груди, подтащив за руку и меня.

– А так вздыхают грустно смертных девы, но при луне звучат мои напевы.

Я понимающе кивнул.

– Любовь и фейе, и людей – она веселой странницей быть может названа?

Фелуриан покачала головой.

– О нет, не странницей. Скиталицей – быть может. Ведь путь ее не ей самой проложен.

– Я как-то раз слышал историю, – сказал я. – О человеке, который украл луну.

Лицо Фелуриан сделалось торжественным. Она расцепила пальцы и посмотрела на камень, что лежал у нее на ладони.

– И это был конец всему. – Она вздохнула. – Пока он не украл луну, еще оставалась надежда на мир.

Я был ошеломлен тем, как она это сказала – как будто это всем известно.

– Как это? – тупо спросил я.

– Ну, похищение луны. – Она озадаченно склонила голову набок. – Ты же сказал, что знаешь об этом.

– Я сказал, что слышал историю, – ответил я. – Но это была глупая история. Не из тех, в которых говорится о том, как все было на самом деле. Это была… в общем, одна из тех историй, какие рассказывают детям.

Она снова улыбнулась.

– Ты хотел сказать – история о феях? Можешь их так называть. Я про них знаю. Это все выдумки. Мы тоже иногда рассказываем чадам сказки про человеков.

– Но луна в самом деле была украдена? – спросил я. – Это не выдумки?

Фелуриан насупилась.

– Ну, а я тебе что показывала? – воскликнула она, рассерженно шлепнув рукой по воде.

Я поймал себя на том, что сделал под водой адемский жест извинение, прежде чем сообразил, что это вдвойне бессмысленно.

– Прости, – сказал я. – Но без этой истинной истории я ничего не понял. Умоляю, расскажи, как это было на самом деле!

– Это старая и печальная история… – Она окинула меня долгим взглядом. – А что мне за это будет?

– «Затаившийся олень»! – предложил я.

– Ну, этот дар – дар и для тебя самого, – коварно улыбнулась она. – А еще?

– Я сделаю тебе «тысячу ладоней»! – предложил я и увидел, как ее лицо смягчилось. – И еще покажу тебе кое-что новое, я это сам придумал. Я назвал это «тростник на ветру».

Она скрестила руки на груди и отвернулась, старательно делая вид, что ей это безразлично.

– Ну, небось это ново только для тебя. А я-то уж наверное это знаю, только под другим названием.

– Быть может, – сказал я. – Но если ты не расскажешь мне эту историю, ты никогда не узнаешь, так это или нет.

– Ну что ж, ладно, – со вздохом снизошла она. – Но только потому, что «тысяча ладоней» у тебя очень хорошо получается!

Фелуриан на миг подняла глаза к серпику луны, потом сказала:

– Задолго до людских городов. До людей. До фейе. Были те, кто ходил с открытыми глазами. Они знали сокровенные имена всего на свете.

Она умолкла и посмотрела на меня.

– Ты понимаешь, что это значит?

– Когда знаешь имя вещи, ты имеешь власть над ней, – ответил я.

– Нет! – возразила она. Меня поразило то, с каким упреком она это произнесла. – Власть не была дана! Они ведали сокровенную суть вещей. Но не власть. Когда плаваешь, ты не властвуешь над водой. Когда ешь яблоко, ты не властвуешь над яблоком.