Хроника времён «царя Бориса»

Возвращаться к деталям событий не хочется. Много написано, доснято, додумано. Здесь тоже своя закономерность, по мере удаления событий число их участников увеличивается. Будучи все эти дни практически круглосуточно там, нельзя было не почувствовать, что людей объединило, поддержало в сосредоточенном состоянии — не фанатизм, не идеологическая наполненность, попросту — порядочность. В самый критический момент в Малом зале собрались депутаты. Нас было человек двести. Следовало четко определить рисунок собственных поступков. Есть перехват — штурм назначен на 23.00. Началось передвижение танковых колонн. Есть три варианта действий. Предложить женщинам и всем сотрудникам аппарата правительства, Верховного Совета покинуть здание. Время и место выхода из здания определено. Здесь споров не было. Как вести себя депутатам? Оставаться на рабочих местах? Собраться вокруг Президента? С оружием в руках защищать Белый дом? Или покинуть его, выйти в толпу защитников и там, своим присутствием, повлиять на характер событий? Практически мнения разделились. Не в пользу правильного и неправильного, а в пользу — где ты наиболее результативен. Часть депутатов осталась на рабочих местах, часть вышла на улицу. Но, пожалуй, самым неожиданным было выступление депутата Аслаханова. Как принято говорить в таких случаях, «тетива натянулась до предела». Он был одет в полевую армейскую форму.

— Среди нас достаточно военных, — сказал Аслаханов, — верность присяге — это верность Президенту. Мы будем защищать Белый дом по всем нормам боевой ситуации.

В вестибюле первого этажа по гладкому мраморному полу перетаскивали мешки с песком — закладывали окна первого этажа. Высокие, просторные проемы, скорее напоминающие магазинные витрины, вряд ли были приспособлены к обороне. Десантники, если они будут задействованы в штурме, пройдут через них, как проходят в открытые настежь ворота. Что же касается песка, то надо было бы срыть три Поклонных горы, чтобы закрыть эти проемы. На полированном черномраморном полу хорошо смотрелась фигура вице-президента Руцкого. В английском костюме безукоризненного покроя, со Звездой Героя, уже потучневший после Афганистана (прошло более двух лет, для летчика это много), он в тот момент был в своей стихии. Двигался на удивление легко и, я бы сказал, с гусарской удалью отдавал команды. Возможно, он не очень верил в штурм, в эту безумную затею атаковать Белый дом в присутствии десятков тысяч людей.

Что-то говорилось о сужении сектора обстрела. По радио ещё и ещё раз предупреждали о необходимых 70 метрах, которые непременно должны быть между затихшим в ожидании зданием и толпой. Кто-то вспомнил слова Горького, сказанные в день штурма Зимнего дворца. «Последняя ночь капитализма была холодной, под утро выпал снег». Я стоял у окна, смотрел в туманную мглу наступающей ночи. И только по лоснящейся сверкающим блеском мостовой можно было понять — идет дождь. Если этой ночи суждено стать роковой, то можно будет сказать: «Последняя ночь социализма в России, развитого или какого-то еще, скажем с гуманным лицом, была дождливой». Это если чет, а если нечет, то скажем иначе: демократия в России перестала существовать летней дождливой ночью с 20 на 21 августа.

Ельцина называют человеком экстремальных ситуаций. О Горбачеве этого не скажешь. Странно, в те дни мы все говорили о Горбачеве. Человек ни на что не влияющий стал вдруг неким символом законности, которую, опять же вдруг, утратил. Спасали не Горбачева, а некий масштаб, объем демократии.

Я был на даче. Это достаточно далеко, 140 км от Москвы, в Калужской области. Меня разбудили ранним утром стуком в окно. Во вторник, 20-го, я должен был встретиться с Ельциным, обсудить подробности его предстоящего выступления по телевидению. В моих планах так и значилось — где-то в середине дня, во вторник, оказаться в Москве. После выступления Президента, что это будет — интервью, беседа, неважно, мое участие в той или иной роли предполагалось.

Так вот, после этой работы я был нацелен на фундаментальный отпуск.

ОТСТУПЛЕНИЕ НОМЕР РАЗ

Декабрь 1992 года Послесъездовские события (мы говорим о VII съезде народных депутатов), и прежде всего безуспешность действий правительства первые полтора месяца, не оставляли никаких надежд на примирение политических сил. Правые, не сумевшие дожать ситуацию на самом съезде, чувствовали себя одураченными и занялись, уже на следующий день, сочинением сценария реванша. Левые, увидевшие в оскорбительной наготе дырявость своих рядов и оставившие на поле брани боевое знамя по имени Егор Гайдар, метались по политической арене в поисках укрытия. Сергей Филатов, сменивший должностной ранг и занявший в Кремле кабинет главы президентской Администрации, с ужасом признался, что стал комендантом некого лагеря беженцев.