Хроники 1999 года

Работавшая в больнице старшей медсестрой Ольга делала для нашей матери все, что было в ее силах. Добилась для нее отдельной палаты, обеспечивала уход, договаривалась с врачами. Она сказала мне, что причиной болезни стала доброкачественная опухоль, чему я не поверил, и что у матери после операции развился острый перитонит, однако его удалось приостановить – значит, есть надежда.

– Тетя Оля, – ответил я ей тогда, – я не слепой и понимаю, что мать умирает, но я хочу сделать все возможное, чтобы она могла уйти по-человечески. Спасибо за помощь…

На четвертый день мать отключили от капельниц. К всеобщему удивлению, у нее вдруг заработал пузырь, забурчало в изуродованном, вздутом животе, на нее стали садиться комары – почуяли живую кровь! Явилась та медсестра, что допустила меня в первую ночь к матери в послеоперационную палату, с недоверием пощупала пульс. Медперсонал уже привык к тому, что я разговариваю с лежащей при смерти больной, но когда эта медсестра услыхала вдруг шепот в ответ: «Я все слышу…» – она чуть не лишилась чувств.

– Вона шо, з вами розмовляе?!

Вскоре мать смогла наконец открыть глаза. Обвела взглядом палату, увидела букет красных роз. Речь давалась ей с трудом и скорее походила на сеанс чревовещания.

– Откуда цветы? Так давно папы не было… Который уже день?

Затем захотела увидеть внучку.

– Моя лапочка – что с ней будет?..

Я позвонил из ординаторской отцу. Оторвал его от перебирания поеденной жучком фасоли: «Вот, приходится здесь торчать!..»

– Отавь это дело, приведи внучку. Мать пришла в себя и хочет вас видеть.

– Ладно, сейчас заканчиваю. Ну-ка, марш собираться – идем к бабушке в больницу!

Мать мучала жажда, сох язык, и я давал ей сосать ватку с жидким чаем. Уговорил врача с медбратом вернуть временно капельницу в щадящем режиме, к которой ее организм успел привыкнуть.

К матери возвращалось ощущение собственного тела.

– Они что, вывели прямую кишку на сторону? Зачем вы со мной возитесь?..

Я сердился:

– Потому что ты наша мать и нужна нам! Поэтому здесь все – отец, сестра и я, – чтобы вытащить тебя!

Она не могла забыть обиды, нанесенной дочерью, но понемногу справилась с ней. Смертное ложе – не место для ссор. Оставшись с дочкой наедине, она заговорила о своем нежелании жить. Та, опешив, принялась плести ей что-то о Боге, в которого не верила, и своих мистических видениях, когда угодила весной в больницу после аварии. Сестру возвратило тогда к жизни воспоминание о собственной дочери. В ответ мать рассказала ей свой сон, в котором ее звали к себе умершие близкие.

– Спрашивают: ты идешь к нам или остаешься здесь?..

Слова плохо повиновались матери, но послушно, как школьница, она повторила несколько раз вслед за своей дочкой-училкой:

– Я остаюсь здесь!..

С отцом было иначе. В свою очередь услышав от матери о нежелании жить, он растерялся и сбегал за дежурным врачом. Врач пришла, посмотрела на нее, на него и сказала, что если так, то нужна не она, а священник и родные. Отец с криками прогнал ее, обругав в сердцах «сволочью», после чего «провел среди матери политработу». От его увещеваний мать отмахнулась тогда загадочной фразой: «Детские вопросы!..» – и дала понять, что хочет заснуть.

Наутро отец поделился со мной своими злостью и недоумением. Он всерьез полагал, что с матерью все случилось «на ровном месте, как гром среди ясного неба», что сейчас она просто измучена операцией, но дело идет на поправку. Я возразил ему, что причина в бесконечной усталости и накопившемся отвращении – в утрате воли к жизни. Он немедленно встал в позу бесноватой защиты и принялся орать на меня: откуда я такое взял?

– Умничаешь? Книжек своих начитался!..

– Не смей на меня кричать! – сказал я, сцепив зубы. – Я все делаю, чтобы мать жила.

– Так что ж мне теперь за это перед тобой на коленки падать?!

– На твою «политработу» она ответила тебе: «Детские вопросы!» Как ты думаешь, о чем это она? Может, о смысле жизни?

– Э-э, какая это жизнь, одно существование!..

Видно было, что он хоть озадачен таким неожиданным поворотом с подвохом, но сдаваться не собирается.

Также было ясно, что мать теперь знает о жизни и смерти больше любого из нас.

И вот впервые за долгие годы, а может, десятилетия она отдыхала – вкушала покой и была окружена заботой. Но, боже, какой ценой, в каком состоянии и насколько долго!