Хроники Белого Ворона-6: ДОРОГИ, КОТОРЫЕ…

— Сейчас устроим, Виктор Иваныч, — Бендер кивнул, и из группы вышли два зэка, приготовившись страховать доктора, как и в первый раз.

Всё прошло почти так же, только Ковбой в себя так и не пришёл.

Доктор Витя встал. Антон почему-то понял, что тот изо всех сил старается не морщиться, глядя на лежащее перед ним тело. Староста стоял рядом.

— Товарищ Бендер, а можно его тут обмыть? Не тащить в таком виде через весь посёлок?

— Сделаем, Виктор Иваныч, не беспокойтесь. Его прямо сейчас доставить? Там в госпитале хоть есть кто? Или дежурного назначить?

— Назначьте, только не из новеньких, я вас прошу.

— Хорошо, сделаем.

— Благодарю вас.

Надо же, вежливый какой доктор. А в прошлый раз показался совсем другим. В образ вошёл, наверное.

Рядом, комкая в руках окровавленную рубашку, топтался Бритва.

— Господин доктор! Позвольте вас поблагодарить! — зэк неожиданно бухнулся на колени. — Отец родной! Спасибо! Я за вас в огонь и в воду!

— Ах, оставьте, милейший! Это же моя служба. Поблагодарите лучше ваших товарищей, — доктор широко повёл рукой, — если бы они не подняли тревогу, я бы, скорее всего, попросту не успел, — доктор кивнул и отошёл.

Бритва раскрыв рот смотрел ему вслед, потом обвёл круг зэков ошалелым взглядом и поклонился в землю:

— Спасибо братцы!

Бендер тем временем обратился к толпе:

— Дамы и господа! Сейчас начнётся неприятная часть, всем непричастным рекомендую удалиться! Новенькие, ко мне! — кроме Антона, Бритвы и Ковбоя, осталось всего шестеро новичков. — Ваш предводитель обосрался. И, к сожалению, сделал это не фигурально. Ваша задача привести его в приличный вид. Салим и вы двое, — староста ткнул в двоих, неделю работавших без штрафов, — таскаете воду. Остальные — раздеть, отмыть. Шмотьё тут оставите, высохнет — сожжём.

— А чем мыть? — угрюмо спросил один из штрафников.

— Рубаху порвите. Не хватит — в сарае короб с ветошью, дежурный выдаст. Об исполнении доложить, — Бендер заложил большие пальцы за ремень и повысил голос: — Отряд, проследовать в спальный корпус! Бритва, Антоха — со мной! И чтоб ни слова мне!

06. СЫЩИКИ-РАЗБОЙНИКИ

РАЗБИРАТЕЛЬСТВО, ЛИТЕРАТУРА

И СЛОЖНОСТИ ЭПИСТОЛЯРНОГО ЖАНРА

Бурное воскресенье продолжается

Антон

Одну из спален их корпуса уже занял начальник посёлка с доктором, Бритву сразу загнали «на беседу», Антона посадили на лавку у входа, мужиков из бани вместе с дежурным — в беседку. Остальным Бендер велел скрыться во второй спальне и не отсвечивать.

Из первой спальни высунулся доктор:

— Семён Петрович, зайдите! Глеб Сергеич просит. Третья голова нужна.

Бендер вошёл, плотно прикрыв за собой дверь. Вот опять. Почему Семён Петрович-то? Почему не Остап Ибрагимович?

Из приоткрытой двери второй спальни доносились обрывки разговоров.

— Ну, затянут щас, без ужина…

— Да чё ты сочиняешь, там же доктор! — это возражение прозвучало особенно отчётливо, вызвав гул согласных голосов:

—…кто ж при ём соврёт?

— Натурально!

— Доктор, он же всё…

—…щас быстро — раз-два! Ещё и на девчонок успеем посмотреть.

— Разбежался! Три концерта не хочешь?

—… воспитательных бы не выписал, и то ладно…

— Жрать охота. А всё из-за нервов.

— Да тебе всё время жрать охота!

— Нет! Всё время — это от усиленной умственной деятельности. А щас вот — натурально от нервов!

За дверью заржали.

Дверь первой спальни отворилась, Бритва, кланяясь и снова благодаря доктора и «гражданина начальника», ввалился во вторую спальню. Дверь за ним закрылась, теперь уже плотно.

— Денисов! Заходи!

Разговор, и правда, вышел короткий. Никто ничего не писал, просто спрашивали: как, что, куда — в точь, как днём, когда он объяснялся с зэками на той полянке. Антон почти слово в слово повторил свой рассказ и был отпущен.

Ещё быстрее расправились с остальными, вовсе уж малозначащими свидетелями.

Удивительно, но пороть никого не стали. И на ужин всем разрешили сходить. И даже на концерт.

Точнее, это было что-то типа литературного вечера. Или как назвать? Люди выходили на сцену и читали стихи. Всякие. А девушка за роялем негромко перебирала клавиши. Причём, это вроде как был не аккомпанемент, а импровизация. Но все эмоции сразу становились очень выпуклыми.

Антон в очередной раз с удивлением прислушивался к собственным ощущениям. Раньше бы сказал: фигня какая-то. Ну реально: сельский клуб, стихи… Серж ещё бы и обстебал.

Неожиданно всплыла ещё одна мысль: а Сержу вообще что-то нравилось кроме забористой дури? Кажется, он в последнее время и тёлок-то покупал по привычке… О чём они говорили? Антон силился припомнить — и не мог. Охренеть просто… Реально — о чём?.. Да у него с этими зэками более содержательные беседы получаются!.. Прав отец был, когда говорил: «Пустышка твой дружок, яйца́ ломаного не стоит».

Почему, кстати, «яйца́», а не «гроша́»? И ещё усмехался так… Додумать эту мысль Антон не успел, на сцену вышла Таля, и все прочие рассуждения отодвинулись куда-то далеко.

Вечером после поверки Бритва остановил его у входа в корпус. Рожа у него была торжественная:

— Слышь, малец, — спасибо. Если что… знай, короче: я теперь должен.