Хроники Мастера Ли и Десятого Быка (трилогия)

– Господин?

– Я попытался успокоить его. И хотел успокоить самого себя, – мрачно продолжал мудрец. – Да, совершенно ясно, что обманщики, одетые как клоуны похитили манускрипт и испугали монаха до смерти. Монахи слышали странный зовущий звук именно тогда, когда эти клоуны бежали с добычей; какая-то загадочная жидкость убила деревья и цветы именно там, где они ступали на землю. Если бы, как я сказал принцу, где-то обрушился туннель и вытекла старая кислота, получается совершенно невероятное совпадение, заслуживающее внимания лучших ученых, священников и теологов. А если это не совпадение, для чего негодяям устраивать все эти эффекты? Ради простой кражи манускрипта? Если такое им под силу, то они в состоянии забраться в Императорскую Сокровищницу или снять с самого Императора нижнюю одежду во время приема послов. Нет мой мальчик, все это не имеет ни малейшего смысла.

Конечно я ничего не сказал, но заметил, что старый мудрец наслаждается любым мгновением своего непонимания. Он боялся, что должен расследовать обыкновенную кражу, а теперь молился на тайну, которая могла поставить в тупик судей Ада. Он вытер воду с плоского камня, уселся на него и уставился на звезды. Прямо под нами на холме мы видели крошечные вспышки света, мелькавшие среди деревьев. У маленьких девочек уже развиты материнские инстинкты, и они очень серьезно воспринимают Пир Голодных Духов, кружа между стволами с фонарями, сделанными из скрученных листьев полыни и лотоса, в которые вставлена свеча. Я мог чувствовать, что духи тоже кружат вокруг нас, двигаясь к теплу тонких поющих голосов: Вы не одни, пели девочки, вы не забыты, мы заботимся и помним, наши собственные жизни не больше, чем пламя свечи:

Хоу тзы-тен,Хо е-тен,Чин-ер тьен,Мин-ер ко ен;Гори мой фонарик,

Полынный фонарик.Сегодня свети,А завтра уйди.

Я вытер глаза. Лунный свет освещал Левый Рог Дракона и старинное поместье Лиу, и я спросил себя, как мог Смеющийся Принц наслаждаться, мучая и убивая маленьких девочек вроде этих. Вероятно Мастер Ли думал о том же самом.

– У меня есть теория об этом сумасшедшем, – сказал он. – Скажи, Бык, какое занятие быстрее всего ведет к безумию?

– Быть Императором, – быстро ответил я.

Он засмеялся. – Я не буду спорить с этим, но я имел в виду более обыденные занятия.

Я почесал нос. – Производство войлока? – попробовал я.

– Точно, – сказал Мастер Ли. – При производстве войлока шерсть окунают в ртуть. Люди, которые занимаются определенными ремеслами – например мастера-шляпники – буквально плавают в ртути, и почти наверняка Смеющийся Принц пил ее.

– Господин?

– В юности он был выдающимся ученым, – объяснил Мастер Ли. – И значит рано или поздно должен был начать экспериментировать с Эликсиром Жизни. Насчитывается бесконечное количество формул эликсира, но все они содержат киноварь, а киноварь – это сульфид ртути. Много лет я предупреждаю о вреде ртути, но меня никто не слушает. Дело в том, что эффект накапливается постепенно, и нужно прожить так долго, как я, чтобы увидеть результаты.

Он прыгнул на ноги и продемонстрировал несколько странных движений и выражений лица.

– Ртуть разрушает нервную систему и, постепенно, у человека начинается тик, он тяжело и судорожно дышит, дергается и подпрыгивает, как я тебе показал, – сказал Мастер Ли, и сделал несколько шагов, дергаясь и подпрыгивая. – Я почти уверен, что это и есть то самый изящный танец Смеющегося Принца. Когда яда в организме становится больше, начинаются вспышки истерического смеха и приступы убийственной ярости, и в конце концов все кончается безумием и смертью. Так что, Бык, вполне возможно, что все преступления Смеющегося Принца были результатом экспериментов по достижению бессмертия, в ходе которых он пил киноварь – быть может не так волнующе, как в легенде, но если бы ты знал, сколько людей погибли только потому, что сандалии императора плохо сидели на ногах, а вовсе не потому, что он получил знамение Небес, и когда я слышу, как какой-нибудь монах кричит о божественном возмездии, я подозреваю несварение желудка.

Он еще раз прошелся в танце, дергаясь и подпрыгивая, потом остановился и посмотрел на меня. – Несварение желудка? – спросил он.

Нет, живот не болел, но я не мог объяснить, что меня тревожило. Что-то было не так с ночью. Городской житель не мог почувствовать ничего, но я вырос в деревне и мои нервы отозвались на крошечную неуверенность в песне сверчков. Охотничье уханье совы оборвалось на середине. Маленькие ночные создания разбегались в разные стороны, неуверенно шурша по опавшим листьям. Что-то странное и неестественное вошло в Долину Скорби, и я сообразил, что затаил дыхание.