Хроники Мастера Ли и Десятого Быка (трилогия)

Я уже говорил, что мы смотрели на двор и на фургон Янь Ши, перед которым собрались гости, но я еще не описывал сам фургон. Он был огромен, каждая сторона могла откидываться и превращаться в сцену, которая, если использовались выдвижные помосты, становилась еще больше. Парусиновый верх также мог расширяться и Янь Ши использовал его как галерею, бежавшую от одного конца сцены до другого. Кукольник находился на ней во время представления и то, что он проделывал, граничило с волшебством. Внутри галерея представляла из себя лабиринт натянутых проводов, тросов, колес, маятников и блоков, а кукольник с ловкостью кота прыгал с одного бамбукового стропила на другое, держась за них одной рукой, а второй управляя скопищем металлических проводов настолько тонких, что зрители их почти не видели. А видели они то, что происходило под ним, на сцене: кукла в великолепных одеждах порхала и прыгала, отплясывая Танец Дракона, на фоне целого кордебалета других кукол, поменьше, выделавших разные пируэты. (Замечу, кстати, что история о том, как один сумасшедший князь однажды арестовал Янь Ши за то, что его кукла как две капли воды походила на обольстительную Княгиню Ву – чистая правда, и потребовалось вмешательство матери князя, чтобы предотвратить грандиозный скандал.) Целая батарея бамбуковых трубок вела к различным частям сцены: с их помощью Янь Ши говорил за своих персонажей. В более сложных пьесах за сценой пряталась Юй Лань, которая говорила женскими и детскими голосами, и меняла декорации. Задник сцены представлял из себя раздвижные панели, на которых были нарисованы четыре разные сцены, и Юй Лань виртуозно работала с разноцветными фонарями.

Мастер Ли совершенно серьезно говорил, что Янь Ши не только величайший кукольник нашего времени, но, возможно, величайший из всех, кто когда-либо жил. Я упоминаю об этом потому, что немного жалел сам себя. Сегодняшнее представление должно было стать украшением вечера, Янь Ши собирался показать все, на что он способен, но, увы, я его точно не увижу.

Звон цимбалов, зрители приветственно захлопали в ладоши, занавес пополз в сторону, стала видна ярко освещенная сцена. Слева находился дом и ямынь Судьи По, а справа Дом Радости Матушки Сянь, городской бордель. Низкий одобрительный гул приветствовал появление двух первых кукол: Фу-мо и Фу-цзин (комическая пара), которые должны были разогреть зрителей перед появление главных персонажей пьесы. По традиции вначале они высмеивали местных чиновников и намекали на самые громкие текущие скандалы, потом издевались друг над другом и в конце избивали друг друга свиными пузырями. Большинство диалогов я вообще не понял, но судя по взрывам смеха Янь Ши хорошо проделал домашнюю работу. Потом Фу-мо и Фу-цзин начали рассказывать о себе, жалуясь на то, что подозрительные домовладельцы поменяли замки, поставили железные засовы и завели злых сторожевых собак, владельцы игорных домов обирают всех подряд, а последний простак появился в городе больше месяца назад. Все это время я пытался заколдовать великого хранителя.

«Оставайся там, оставайся там», молча заклинал я. «Посмотри представление до конца перед тем, как начнешь искать».

Юй Лань заиграла на струнах па-па, и из моих глаз хлынули слезы, когда я услышал первые строчки самой знаменитой в цивилизованном мире песни, пропетой с таким чистым крестьянским произношением, что от нее пахло грязью и навозом.

Я грязный крестьянин, я весел и горд,Слизняк городской же – изнеженный жмот.

Не надо мне в Опере слушать звезду,Милее мне песня лягушки в пруду.

За песней появился певец, и, увидев куклу, я воскликнул от восторга. Это действительно был крестьянин, настолько простой и близкий к земле, что только один шаг отделял его от водяного буйвола. Любая интонация, любая царапина, любая вошь в волосах или грубый жест были невероятно естественны, и в тот момент я мог бы поклясться, что вернулся домой, в мою любимую деревню. Тоска по дому острым ножом резанула меня по сердцу. Крестьянин нес с собой свинью, которую собирался продать на рынке. Фу-мо и Фу-цзин были настолько потрясены даром богов, свалившимся на их головы, что полетели вверх тормашками.

В течении всей очень сложно построенной пьесы «Деревенщина Хун» простак-крестьянин пытается вырвать свинью из лап обеих жуликов, и это давало возможность Янь Ши использовать все свои куклы. Я устроился поудобнее и приготовился смотреть, когда Мастер Ли пихнул меня под ребра. – Пора.

Великий хранитель – что б он пропал! – встал с стула, собрал своих телохранителей и отправился прямо к нам. Мне не оставалось ничего другого, как нагнуться, давая возможность Мастеру Ли прыгнуть ко мне на спину. Потом я обогнул угол парапета и потерял из вида величайшую кукольную пьесу величайшего кукольника в мире. Да, жизнь умеет бывать совершенно несправедливой.