Хроники Нарнии

— Клянусь моими крыльями! — прошептала Вольная Птица на ухо Полли. — Хозяин-то мой изменился не хуже моего! Ишь как глядит!

— Угу, — подтвердила девочка. — Пожалуйста, не щекочи мне ухо.

— А сейчас, — вымолвил Эслан, — пусть кто-нибудь раздвинет вон те ветви, и тогда мы увидим, что там спрятано.

Дигори углядел четыре дерева, росших поблизости друг от друга; их ветви были искусно переплетены между собой таким образом, чтобы получилась клетка. Повинуясь велению Эслана, два слона, которые действовали своими хоботами, и несколько гномов, споро работавших топорами, быстро разобрали клетку. Внутри находилось три предмета. Во-первых, крохотное деревце с золотой корой; во-вторых, крохотное деревце с серебряной корой; в-третьих, нечто невообразимое, в мокром и грязном платье, сидевшее на земле между двумя деревцами.

— Ой! — прошептал Дигори. — Это же дядя Эндрю!

Теперь нам нужно вернуться немного назад и объяснить, что же случилось с профессором Кеттерли. Помните, его посадили в землю и щедро полили водой. Вскоре после этого он очнулся и обнаружил, что вымок с головы до ног, что закопан по колено в сырую землю и что вокруг полным-полно свирепых диких животных. Поэтому не стоит удивляться, что он завопил так, будто его резали. Этот вопль убедил самых недоверчивых (даже кабана), что перед ними — живое существо. Животные поспешно выкопали профессора (его брюки их стараниями превратились в лохмотья). Едва очутившись на свободе, он попробовал удрать, но слон мгновенно обхватил его хоботом за талию. Животные единогласно решили, что это странное существо лучше куда-нибудь спрятать, чтобы его судьбу решил Эслан — когда у льва появится время. И вот они сделали подобие клетки, запихнули туда профессора, а затем наперебой стали предлагать ему еду.

Осел швырнул в клетку охапку чертополоха, но профессор наотрез отказался от этого сомнительного лакомства. Белки забросали его орехами, но он лишь прикрыл руками голову, чтобы было не так больно. Птицы накидали в клетку червей, а медведь вообще выказал редкостную доброту: этим днем он разыскал гнездо диких пчел и, вместо того чтобы слопать самому, принес его дяде Эндрю. Но тот совершенно не оценил медвежьего великодушия. Медведь перекинул гнездо через прутья клетки и угодил профессору прямо в лицо (а ведь пчелы еще оставались живы). Сам медведь ничуть не возражал против того, чтобы получить медовыми сотами по носу; вот почему он не мог понять, с какой стати дядя Эндрю вдруг отшатнулся, поскользнулся и плюхнулся наземь. И надо ж такому случиться — он ухитрился сесть на чертополох! «В общем, — рассказывал кабан, — меду ему в рот попало предостаточно, а мед — штука полезная». Животные постепенно привыкли к этому странному существу и надеялись, что Эслан позволит им оставить его у себя. Те из них, что были поумнее, окончательно удостоверились в том, что некоторые звуки, издаваемые этим созданием, имеют какой-то смысл. Чаще всего существо повторяло что-то вроде «бренди», потому его так и прозвали — Бренди.

Впрочем, с наступлением вечера забавам пришел конец — Брэнди надо было отдохнуть, тем более что Эслан весь день провел с королем и королевой и за важными делами не сумел выкроить ни минутки, чтобы «поглядеть на беднягу». Дядя Эндрю отлично поужинал орехами, грушами, яблоками и бананами, которых ему накидали; но вряд ли можно сказать, что он провел в клетке приятную ночь.

— Выведите его, — велел Эслан. Один из слонов обхватил дядю Эндрю хоботом, вынул из клетки и аккуратно поставил на землю прямо перед львом. Профессор был так напуган, что просто не мог шевельнуться.

— Пожалуйста, Эслан, — проговорила Полли, — скажи что-нибудь, чтобы… чтобы подбодрить его. А потом запрети ему возвращаться сюда.

— По-твоему, он захочет вернуться? — спросил Лев.

— Нет. Но он может послать кого-то вместо себя, — убежденно сказала Полли. — Ему так понравилось, что из куска фонарного столба выросло фонарное дерево, что он…

— Он глупец и невежда, дитя мое, — прервал девочку Эслан. — Жизнь в этом мире бурлит лишь потому, что Песнь, которой я пробудил Нарнию, все еще разлита в воздухе, в воде и земле. Как только она стихнет, все прекратится. Но объяснить это старому греховоднику я не могу и подбодрить его я тоже не в силах, ибо он отказывается понимать мою речь. Заговори я с ним, он услышит только рычание. О чада Адамовы, сколь умело вы защищаете себя от того, что сулит вам добро! Я одарю его тем единственным даром, какой он еще способен принять.

Лев печально наклонил голову и дохнул прямо в лицо профессору.

— Спи, — сказал Эслан. — Спи и избавься на несколько часов от тех мучений, на какие ты сам себя обрек, — дядя Эндрю закрыл глаза и с блаженной улыбкой повалился наземь. — Отнесите его в укромное место, — распорядился Лев, — Эгей, гномы! Говорят, вы искусные кузнецы? Покажите же мне, как вы куете короны для наших короля и королевы.