Хроники Нордланда. Грязные ангелы

Много лет назад хозяин Найнпорта и Редстоуна, или Красной Скалы, создал нечто вроде секты, собрав вокруг себя единомышленников: содомитов и извращенцев, любивших особые

удовольствия. Их было тринадцать человек; себя они называли Братством Красной Скалы. Для себя и для них Хозяин, барон Драйвер в миру, выстроил четырехэтажную массивную квадратную башню, которую стены замка и скалы скрывали от города и даже от моря. Чтобы совершенно случайно ее существование не открылось непосвященным, ночью в ней не горел ни один огонек, и никто с проплывающих в Ашфилдскую бухту кораблей пока так и не заметил ее. Попасть в башню можно было только через потайной ход, который тоже невозможно было обнаружить даже случайно. Ибо то, что творилось внутри, грозило тем, кто это творил, карами худшими, нежели просто смертная казнь.

Войдя в Девичник, Гор и Арес сразу же бросились в воду. В скале, на которой стояли Сады Мечты, находились какие-то термальные источники, и их горячую, желтоватую, с лёгким душком, воду строители башни использовали для обогрева всех помещений и для бассейнов, всегда тёплых и быстро самоочищающихся. Бассейн в Девичнике был самый теплый и удобный, а главное – здесь был Доктор, странное, непонятное существо, присматривающее за девочками и лечившее обитателей Садов Мечты. Его помощь Гору сейчас была просто необходима.

Первым, отфыркиваясь и хватая ртом воздух, из воды вынырнул Гор, откинул на спину длинные чёрные волосы, разделённые на пробор и обычно убранные за уши. Без маски, грязи и краски лицо его, овальное, с крупными, но правильными чертами, поражало всякого, кто его видел, своей нечеловеческой и несколько суровой красотой. Все эльфийские полукровки были красивы, но Гор выделялся даже среди них. У него был крупный, безупречно и мужественно вылепленный нос, не прямой и не горбатый, царственных очертаний, присущих только эльфам Ол Донна, князьям эльфов, с изящными и хара

ктерными ноздрями, высокий чистый лоб, точёные скулы, прямые чёрные, словно нарисованные, брови, длинные эльфийские глаза какого-то очень тёмного, почти чёрного, но не карего, цвета, и исполненный уверенности, силы и воли подбородок. В этом лице не было ничего женственного, ничего слабого, нежного; оно было сильным, волевым, даже суровым. Прекрасные глаза смотрели холодно, отстранённо, немного презрительно и даже жестоко, линия рта была безупречной, стопроцентно эльфийской, исполненной так привлекающего и так раздражающего людей эльфийского надменного превосходства. Эту безупречность ломал шрам на верхней губе, слева, заметный, но странным образом не портивший Гора, а смягчающий его суровую красоту и придающий ему даже своеобразный и очень чувственный шарм. Нижняя губа немного выдавалась вперед, делая его лицо, и без того гордое, окончательно надменным. Отбросив волосы, Гор принялся с остервенением отмываться от остатков грязи и крови, не обращая внимания на жгучую боль во всех ранах, вызванную жёлтой водой, которая буквально вскипела вокруг них с Аресом, пенясь и источая неприятный душок. На мраморные ступени перед ними вышел человек, ростом почти не уступающий двухметровому Гору, но в остальном – полная его противоположность. Насколько Гор был красив, настолько Доктор был неприятен: худой, сутулый, с костлявым телом, покрытым поросшей редкими бесцветными волосами бледной, красноватой кожей, с реденькой, но длинной шевелюрой на шишковатом черепе, с огромными руками и ногами, водянистыми глазами навыкате и широким, но тонкогубым ртом фанатика. Он имел противную привычку выпучивать глаза и облизывать свои лошадиные зубы, щерясь. Определить его статус в Садах Мечты было трудно: Доктор был, с одной стороны, почти свободен, то есть, мог покидать их и заниматься какими-то делами снаружи, был практически бог в Девичнике, имея над его обитательницами абсолютную власть, но при этом жил в покоях при Девичнике, не имеющих окон – так как там всегда горел огонь и было светло, – ходил голым, а так же заискивал и пресмыкался перед Гором. На последнего Доктор смотрел с тоскливым и алчным обожанием, ничуть его не скрывая, просто пожирал его глазами, ощупывая мысленно каждую деталь, и не находя ни малейшего изъяна, даже не смотря на то, что тело это было покрыто старыми и новыми шрамами. Вместо левого соска на груди Гора был старый ожог своеобразной формы, напоминающей тавро, которым клеймят скот, такие же ожоги были на животе, на бёдрах и на ягодицах; помимо ожогов была масса рубцов, шрамов и мелких царапин, а спина была просто одним сплошным месивом самых разнообразных отметин. Пальцы его рук, когда-то по-эльфийски длинные и изящные, были переломаны и навсегда искривлены. Но Доктора это не смущало – это никого в Садах Мечты не смущало, следы насилия здесь были нормой, хотя Гор в этом смысле переплюнул всех: его живучесть была под стать его физической силе.

Он выбрался из бассейна и выпрямился, морщась: царапины кровоточили и болели.