Хроники Нордланда. Пепел розы

Мария взяла веточку и прикрыла глаза, воскрешая в памяти лицо и улыбку Трисс. Слезы увлажнили ресницы, когда она увидела свою подругу избитой, напуганной, измученной… «Нет! – Возмутилась она. – Ты красивая, живая и счастливая…». – И память послушно нарисовала образ той Трисс, с которой они бродили по полянкам вокруг их фермы. Аврора тихо ахнула: побег на глазах ожил, оделся свежими листьями и выпустил тугой бутон белого, чуть розоватого цвета. Алиса, взяв цветок, бережно посадила его в землю, примяла пальчиками, сбрызнула водой. И на глазах изумленных девушек побег ожил, потянулся, одеваясь все новой листвой, обрастая новыми побегами, которые тут же выбрасывали тугие маленькие бутончики, почти мгновенно превратившись в молоденький и вполне себе сформировавшийся розовый куст. Роза Клэр откликнулась так же быстро, оказавшись темно-алой; быстро отозвались розы Киры, о которой Мария тоже постоянно помнила, Мины, Саманты и рыжей Марты. Но уже роза кудрявой Марты не только не захотела оживать, но как-то вся поникла, а потом, испугав и Марию, и Аврору, от нее явственно потянулся черный дымок.

– Дай! – Требовательно произнесла Алиса. Она не выносила, когда страдали животные, ее любимые насекомые, но особенно – цветы. Взяв побег в руки, она вздрогнула, глаза расширились: она не встречалась никогда с тем, что ощутила сейчас. И мгновенно поверила Мириэль: это очень важно. И очень страшно. Укрыв побег в ладонях, Алиса прикрыла глаза, в которых зароились золотые искры, и от ее рук возникло золотисто-изумрудное свечение, окутавшее розу. И побег откликнулся: налился зеленью, выпрямился, нехотя, но оделся свежей листвой, и наконец выпустил желтый бутон. Руки Алисы чуть дрожали, когда она садила его в землю и сбрызгивала водой. Но решимость ее при этом только возросла. Теперь феечка стремилась во что бы то ни стало довести дело до конца. Что бы ни противостояло ей, что бы ни владело душами этих несчастных девочек, но Алиса обязана была отнять их у Этого. То, олицетворением чего была лавви, те силы, которые сконцентрировались в ней, были чужды и даже враждебны той злой и грязной воле, что сейчас боролась за них, не желая отдавать. А главное – Алиса уже сталкивалась с этой волей. Это было то, что пыталось подавить и подчинить себе ее и Гэбриэла в Садах мечты. И у феечки были личные счеты с этим злом.

– Берешь корабль, – командовала Барр Гестену, который слушал ее мрачно и недовольно, но почтительно, – и собираешь все мясо со всех ферм до последнего дристуна. Всё! Фермы сжечь, всю обслугу убить и сжечь вместе с фермами. Ничего не оставлять! Мясо доставишь в целости и сохранности, отвечаешь головой. Хлорингам сейчас не до тебя и не до нас, но осторожность не повредит все равно. Отправляйся. – Она дала ему торбу с дохлыми крысами. – Это на всякий случай. Для связи и для обороны, ты знаешь, как использовать.

– Да уж знаю. – Гестен забрал у нее торбу, привычно не морщась от мерзкого запаха. В последнее время на Красной Скале стало так хреново, что он обрадовался этому поручению. Все на какое-то время очутиться подальше, отдохнуть, свежим воздухом подышать! Сопровождаемый десятком кватронцев из Семьи Хозяина, Гестен отправился в порт. А Барр спустилась вниз, в нижние ярусы Садов Мечты, в те жуткие коридоры, в которые сунулся было когда-то искавший путь на волю Гор, и о которых у него остались такие страшные воспоминания. Приоткрыла тяжелую решётчатую дверь, и из темного, душного и сырого помещения раздалось шипение. Несколько пар глаз вспыхнули бледно-зеленым огнем, все – из-под потолка и даже с самого верха. Свет факела выхватывал узкие тела, кожистые крылья, ощеренные пасти, полные белых и острых, как иглы, зубов. С быстрым шелестом тени перемещались по потолку и по стенам, избегая света, шипели, съеживались.

– Пришло время потрудиться, сучки. – Сказала Барр, и в ответ раздалось возмущенное шипение. Ведьма щелкнула пальцами, и шипение притихло, глаза померкли.

– Ты, ты и ты, – Барр ткнула пальцем во тьму, – пошли за мной! Живее, дряни! – Посторонилась, и из клетки через несколько минут выскользнули три гротескные фигуры, которые сразу опознал бы Гарет, уже имевший дело с одной такой тварью: узкие, карикатурно-женские тела, серокожие, с крыльями летучих мышей, уродливыми яростными лицами, когтистыми руками и ногами – когти громко клацали по каменному полу. Барр удовлетворенно оглядела их. В этих тварях было столько ненависти и злобы, что она физически ощущала ее. Вся боль, весь ужас, пережитый ими перед смертью, остались в них и кипели внутри дикой злобой и жаждой убивать все, что только двигалось, жило и дышало. Барр они тоже ненавидели, и с наслаждением изорвали бы ее в клочья, но не могли – она имела над ними абсолютную власть. Заперев клетку, она пошла, не оглядываясь, слушая, как сзади клацают по камню острые когти.