Хроники особого отдела

Каким-то чудом её немного реставрировали при Хрущеве, причём, распоряжение о производстве «косметических ремонтных работ» пришло из райкома партии Центрального района города Москвы. Скорее всего, этим – чудом устроенной реставрацией – храм спасли от сноса. В 70-х во время съёмок известного фильма, («Ирония судьбы, или с лёгким паром...»), в нём был устроен склад оставшегося реквизита. Летом Константин Харитошкин, (будущий настоятель Храма святителя Николая в Самбурове), и Павел Анищенко, ученики известной школы № 43, устроили поджог. Вот тогда Храм горел... и после пожара так и остался открытым и бесхозным. Когда ровняли кладбище тракторами, в него свозили кости...

В восьмидесятых в его тёмных от копоти стенах обосновались художники Московского худкомбината.

В 1988 году Моссовет принял постановление № 2118 от 13 декабря 1988 о передаче церкви Архангела Михаила в Тропареве в пользование Русской Православной Церкви, и 23 февраля 1989 года храм открыли для верующих.

В XIX веке церкви во имя Архистратига Михаила кем-то была пожалована маленькая иконка в скромном серебряном обрамлении да крест-мощевичок с частицей мощей священномученика Харлампия.

Со всей Москвы везли в церковь детей «к Харлампию на крещение».

В годы безверия икона оказалась в храме Ризоположения на Донской, и тогда туда тоже потянулись люди. В день освящения, 23 февраля 1989 года, протоиерей Василий Свиденюк вернул старую икону на место.

Чудесами и сказами полнятся стены церкви. Именно Святой Харлампий прославил её. О его неоднократном появлении и великой помощи рассказывают и в наше время.

Этот храм был ПЕРВЫМ из открытых новой властью. В нём неоднократно бывал Борис Ельцин, а после его смерти в нём молилась ВСЯ его многочисленная родня. Наина Ельцина ежегодно жертвует храму.

Глава 39

Глава 3. Дела сложные. Дела семейные

Часть 10

Ранняя яркая осень в Вене – само по себе удивительное событие. Волшебная флейта Моцарта, в своё время, окрасила музыкой это время года, и город, находившийся под властью чудесного инструмента, и, впитавший в себя его звуки, способен покорить любого.

Мрачная семья Габсбургов, свято чтившая традиции, и, гордящаяся вечно плачущей матерью нации, (Мария Терезия оставила в истории Европы след, сравнимый, пожалуй, только с делами Фридриха Великого!), так и не смогла сковать свою столицу тисками вычурных традиций.

Вена, как девственница, как нимфа леса, всегда была легка и молода.

Ведь недаром, молодой пекарь Петер Вендлер осенью 1683 года услышал шум из-под земли и разоблачил копавших лаз осман, а веселый город, во имя своего спасения, научил паренька печь восхитительные слоеные рогалики, так похожие на мусульманский полумесяц. В ту же осень трофейные мешки с кофе подарили жизнерадостным австрийцам «кофе по-венски».

Город даже не расстроился, когда Мария-Антуанетта Австрийская, ставшая впоследствии королевой Франции, назвала отечественные рогалики французским словом «круассан».

Гордость венских домохозяек – яблочный штрудель – тоже родился осенью.

И, конечно, любимые всеми австрийцами венские сосиски были распробованы осенью 1710 года на торговой народной ярмарке!

Веселый город одной осенней порой, играючи, принял художника Адольфа, и последний, став фюрером, не забыл покладистого нрава австрийской столицы. Толпы жителей ранними весенними цветами встречали затем «нашего парня», радуясь объединению.

15 марта, держа в руках копье Лонгина, фюрер с верхней ступеньки Ховбурга объявил о воссоединении Австрии и Германии. Гитлера тогда многие искренне любили, и, по результатам аншлюса, (всенародного голосования о воссоединении), «за» проголосовало 99,75% жителей Австрии и 99,08% германцев.

***

«Мой город… это же мой город!», – с какой-то тёплой грустью, размышлял Борис, сидя в маленьком кафе, недалеко от резиденции Эпштайн, принадлежащей русскому сектору – город теперь был поделён на районы влияния. Кафе, согласно такой разметке, находилось своей второй половиной, включающей кухню и кладовую, в секторе британской ответственности.

Они приехали вчера. И с раннего утра, Бернагард ушёл из отеля – подышать родным и таким далёким, забытым, счастливым воздухом. Он бродил по знакомым, и в то же время совершенно чужим, и каким-то озлобленно-напряжённым, голодным и избитым улицам своего детства. Слабовольно не решившись дойти до старого квартала, в котором жил, пока не ушёл на фронт, к полудню, Борис засел в кафе. Сюда же должна была прийти Ксения.

Было ещё довольно пусто, и лишь пожилая, ничем не примечательная пара, совсем рядом с ним, тихо обсуждала свои семейные дела.

«Какие милые старики», – посмотрев на них, решил Кесслер. Он на минуту задумался и вдруг представил себя и... Ксению – вот такими, сидящими за столиком напротив. Эти люди нравились друг другу, самим себе, и были совершенно спокойны. Как бывают спокойны только те, кому каждый последующий день приносит в подарок мирную тихую радость.