Хроники Раскола

Я трепетно, боясь, что реликвия растает, взял ее в руки. В лицо ударил горячий ветер. По телу побежали мурашки, обосновались внизу живота, бросая в жар, что овладевает мужем при взгляде на молодую жену в супружеской спальне, и почти сразу же исчезли, подарив небывалую легкость, зовя расправить крылья, подняться в высь, улететь за горизонт. Я выронил артефакт, будто обжегшись, облизнул враз пересохшие губы. С усилием отвел взгляд от растрепанного ворота, оголившего ключицы девушки, напуганный и оглушенный невероятным смешением святого восхищения и низменного животного желания.

— Это часть Ключа, которая принадлежала Нейс. Возьми ее, пускай она оберегает тебя.

— Нет, — меня хватило на один хриплый выдох.

Вьюна озадаченно нахмурилась, спустя мгновение, догадавшись, лукаво улыбнулась. Принялась что-то объяснять про неспособность ущербного человеческого тела воспринять и осознать всю гамму чувств, доступных Крылатым Властителям, жизненно важную зависимость, духовную и физическую, от полета. Говорила, что глупый разум переводит незнакомые ему ощущения в привычные понятия: голод, жажду, страсть.

Я не слушал. Я рвал ее одежду.

***

Низкие брюхатые тучи затянули небо сплошной пеленой, съев дневной свет, погрузили мир в унылые сумерки. Снег, серая невесомая пыль, висел в воздухе, сыпался на пустынные поля, таял на мордах лошадей. Кобылы фыркали, неспешно трусили вперед.

Вьюна, уставшая от вечного охранения, искренне наслаждалась первой за многие месяцы и, вероятно, последней прогулкой вдвоем. Затянутые в черные перчатки пальцы стискивали поводья. Фарфоровое лицо заалело от холодных поцелуев сивера. На светло-розовых губах блуждала улыбка. Пери легко и непринужденно удавался образ богатой бездельницы, решившей скрасить скуку конной поездкой.

Я себе подобную беспечность позволить не мог, не прекращая ни на секунду искать следы затаившегося врага. Полководцам не по чину ходить в разведку, когда у них под рукой целое крыло лентяев. Но судя по донесениям дальнего периметра, местность была абсолютно безопасна, и я решился на несколько часов передать командование Валгосу, чтобы доставить удовольствие девушке, а заодно развеяться самому.

Сонная тишина, разлитая над землей, убаюкивала, внушала ложное чувство спокойствия. Словно не существовало ни скрытой миражами армии за спиной, ни стягивающихся петлей на горле войск Совета и Братства. Словно мы остались одни, безмятежные и вполне удовлетворенные обществом друг друга.

На мгновение овладело желание бросить все, сбежать вместе с феей, скрыться, создать идеальный мирок, где нас никто не отыщет... Я отвесил себе мысленную оплеуху, сжал сквозь куртку Ключ, согревающий грудь. Не неси чушь, эсса! Не ври, что ты действительно готов отречься от мечты о небе! Предать доверие тех, кто последовал за тобой, кто заплатил жизнью за твои идеалы! Гордому дракону севера кажется соблазнительной участь свинопаса из забытой Древними глубинки?! А, эсса, добровольно променяешь верные мечи на плетку для чушек?!

Передернуло от отвращения. Минутная слабость исчезла. Я был рожден клинком клана, а для клинка нет хуже участи, чем гордо и уныло красоваться на стене затупившимся трофеем, либо же медленно ржаветь в пыльных сундуках, куда бережливые хозяйки складывают на всякий случай бесполезный хлам — авось еще сгодится. Клинок должен сражаться до последнего вздоха и умереть в бою.

— Доедем до поселка, и пора возвращаться, — я, прищурившись, изучал темное пятно деревни, тающее в туманной дымке.

Зимний день короток, через пару часов начнет смеркаться.

Вьюна кивнула, обновила заклинание, позволяющее лошадям скакать по сугробам словно по наезженному тракту. Я подбил кобылу шенкелем, пуская трусцой напрямик через поле.

Дома приближались. Селение нравилось мне все меньше.

Зимой деревни умирают. Погружаются в ленивую бездеятельную дрему, набираясь сил перед летними хлопотами. Растворяются в уютном жужжании прялки, треске пламени в очагах и негромких разговорах.

Но здесь смерть прогулялась без всяких метафор.

Я придержал коня, изучая пятна крови на истоптанном снегу, вслушался в ватное безмолвие вечера, разрываемое далеким отчаянным лаем пса. Оглянулся на Вьюну. Выяснить бы, что случилось, но рисковать в присутствии пери мне не хотелось.

Судьба распорядилась иначе. Дверь одного из домов распахнулась, выплюнув всклокоченную худенькую селянку, на бегу кутающуюся в шерстяную шаль. Следом вывалились два разгоряченных увальня в одних легких рубахах, посчитавших, что они, точно члены верховных семей моего клана, могут позволить себе роскошь игнорировать трескучие морозы лютеня.

Девчонка, подметая длинной юбкой снег, выскочила на улицу, бросилась, спотыкаясь, к нам — на бледном лице паника смешалась с надеждой: «Помогите!»

— Это не наше дело, — брезгливо заметила Вьюна, натягивая поводья, разворачивая кобылу.

— Думаешь? — я еще не решил, как поступить. Проблемы людей меня не касались. С другой стороны, два небритых типа явно не походили на местных. Любопытно, откуда они взялись?