Хроники Раздолбая

«Я только один раз… один раз не считается, — успокаивал себя Раздолбай. — Я перенервничал, имею право. Потом больно будет, но зато сейчас…» Больно в этот раз не было. Он заснул со звездочками счастья перед глазами, и даже лед стыда, на миг коснувшийся его сердца, сразу растаял от горячего восторга перед новыми ощущениями. Растаял он и во второй раз, случившийся через несколько дней. А в третий раз не растаял и сковал сердце ледяной печатью.

«Я стал дрочером! — с ужасом думал Раздолбай, понимая, что новое удовольствие подчиняет его себе и отказаться от него не получится. — Я — дрочер!»

С этого момента стыд, страх и голод преследовали его постоянно. Каждый раз, расплачиваясь за мимолетное наслаждение долгими угрызениями совести, он давал себе клятву прекратить постыдное занятие и некоторое время был уверен, что никогда больше к этому не вернется. Но проходили дни, и голод кусал его — сначала легонько, словно пробуя на вкус, потом сильнее, а потом набрасывался и терзал, как ротвейлер белку. Обернуть этот голод вспять был только один способ — тот, за который каждый раз приходилось платить стыдом и страхом.

Мучительная борьба усилилась, когда по телевизору стали показывать «Ритмическую гимнастику» в исполнении девушек, обтянутых цветными лосинами. Если раньше голод удавалось держать на расстоянии по несколько недель, то теперь каждую субботу Раздолбаю приходилось отбиваться от сокрушительного желания тайком включить в своей комнате маленький переносной «Шилялис» и, усилив голод стократно, утолить его стократным же блаженством в обмен на стократные переживания по поводу своего безволия, ущербности и возможного вреда для здоровья. Иногда удавалось отбиться, загодя унеся «Шилялис» на кухню, но в общем зачете голод убедительно одерживал верх.

Газета «СПИД-Инфо», первый номер которой вышел в год окончания Раздолбаем школы, стала освободительным манифестом, положившим этой борьбе конец. Большая статья, напечатанная на тонких страницах издания, не только развенчивала мифы о «постыдном занятии», но и призывала заниматься этим чаще, чтобы «лучше познать себя и сделать первые шаги в пробуждении зрелой сексуальности». Раздолбай возликовал, словно его избавили от ига. Телевизор «Шилялис» стал включаться каждую субботу без угрызений совести, в тайнике за шкафом появилась потрепанная половинка журнала «Пентхаус», выменянная на две магнитофонных кассеты, а «СПИД-Инфо» стал любимым изданием, каждый номер которого радовал, как очередная «металлическая» запись.

«Зрелую сексуальность» Раздолбай пробуждал активно и с легким сердцем, и только невозможность узнать, как это делается на самом деле, все больше тяготила его. Он не раз влюблялся в летних лагерях, но эти чувства не вели его дальше того, чтобы накрыть плечи замерзшей девушки своей курткой или пригласить на танец. Одноклассница по прозвищу Цыпленок за два года его любовных страданий даже не согласилась пойти с ним в кино. Стыдно было признаться, но в свои девятнадцать лет Раздолбай ни разу не целовался. Он знал теорию из книги «Что надо знать до брака и в браке», которую дал ему почитать все тот же «похотливый акселерат» Маряга, но это было все равно что зачитываться правилами дорожного движения, не имея возможности сесть за руль.

Желание узнать «как это на самом деле» доводило иногда до крайностей. Незадолго до поездки в Юрмалу Раздолбай нагляделся на «Пентхаус» до того, что набил тряпьем свои тренировочные штаны и майку и соорудил дородное чучело с огромными грудями, на каждую из которых пошло по десять пар носков дяди Володи. Разгоряченная кровь била в голову, но все же не так сильно, чтобы отключить разум. Раздолбай смотрел на лежавшее перед ним «тело», думал, что оно похоже на вырубившуюся в беспамятстве уборщицу из их подъезда, и сам не верил, что будет сейчас это тело «любить». Но еще пара взглядов, брошенных на страницы «Пентхауса», решили дело — кровь вскипела, и недвижное тряпичное тело было полюблено. Отстирывая потом свои тренировочные и возвращая в комод носки дяди Володи, Раздолбай даже удивлялся, насколько переплюнул в нелепости свою давнишнюю выходку с «Мирей Матье». Тогда ему было хотя бы десять лет, а теперь девятнадцать.

Вспомнив чучело из тряпья, Раздолбай в голос хохотнул посреди зала ожидания и закрылся развернутым «СПИД-Инфо» от обратившихся в его сторону взглядов. До отправления поезда оставалось двадцать минут, но состав до сих пор не подали. Он присел на свободную скамейку в углу и углубился в чтение статьи про технику пролонгации.

«Может пригодиться, — прикидывал он. — Вдруг там, в Юрмале, получится с кем-нибудь замутить. Везде пишут, что надо делать это долго, а я даже на чучеле из тряпок „отстрелялся“ за несколько секунд. М-да… Техника сдавливания… Подумать о чем-нибудь постороннем, так-так…»

— Молодой человек, вы бы обложку такую свернули, дети здесь ходят. Да и вам самому осторожнее с такой газетой быть следует, — послышался вдруг мягкий мужской голос.