Хроники Раздолбая

В баре на последнем этаже «Латвии» он воодушевленно рассказывал, как прикидывался иностранцем в компании Валеры и Мартина. Некоторые подробности, вроде ногтя, очертившего по кругу его сердце, он благоразумно замалчивал, зато не скупился на смешные детали, которые выдумывал на ходу. Слушая байку про администратора-филина, облитого Мартином из огнетушителя, Диана хохотала до слез. Когда она смеялась, Раздолбай чувствовал свою власть, но стоило смеху ослабеть, она смотрела словно сквозь него, и он понимал, кто притягивает ее мысли.

«Что толку расшибаться перед ней клоуном, если она думает об Андрее? — подумал он. — Сейчас она со мной, но он вернется, и все будет кончено».

— Уезжай сегодня! — потребовал внутренний голос.

«Тебя не поймешь, — отмахнулся Раздолбай. — То „дано будет“, то „уезжай“».

В следующий миг перед ним как будто развернулся написанный план. Авантюрный, невозможный план, который давал шанс оторвать Диану от Андрея и приблизить к себе.

— Слушай… Поехали со мной в Москву! — озвучил он этот план, пугаясь собственных слов.

Диана поперхнулась шампанским, а Раздолбай, поняв, что уже пошел ва-банк, стал горячечно развивать свою идею.

— Я знаю, ты театр любишь, а в Москве завтра потрясающий спектакль будет. Слава Полунин приезжает с «Лицедеями», «Асисяй», помнишь? Сходим вместе, а потом…

— Перестань, — усмехнулась она.

Легче всего было сдаться и допивать шампанское, выдавливая из себя остатки смешных историй, но внутренний голос толкал его вперед, как штыки заградительного отряда.

— Ты даже не представляешь, от чего отказываешься! — наседал он. — «Лицедеи» на весь мир гремят, это не какая-нибудь «Чайка» скучная. Я пойду обязательно, и ты можешь составить компанию.

— Ты разве не до конца лета приехал?

— На один день — тебя поздравить. Сегодня уеду в Москву, завтра на спектакль, а послезавтра у меня самого день рождения, и я в Гурзуф поеду.

— Ну, раз так… желаю хорошо отдохнуть и хорошего тебе спектакля, — растерянно сказала Диана.

— Спектакль замечательный, завтра сама убедишься!

Последний московский поезд уходил через час. Раздолбай решил, что уедет на нем в любом случае, а оставшееся время будет донимать Диану уговорами. «Ни секунды передышки!

Говори так, будто она согласна, только еще не знает об этом», — подсказывал внутренний голос.

— У тебя правда двенадцатого день рождения? — недоверчиво спросила Диана.

— Да, ровно год назад я сюда первый раз приехал. Мне родители путевку в «компики» на девятнадцать лет подарили, послезавтра — двадцать. Сходим на спектакль, а потом начнем вместе праздновать.

— Ладно, пошутили, и хватит. Ты же знаешь, что я никуда не поеду. Давай лучше быстро закажем что-нибудь сладкое, и я тебя провожу на вокзал.

— Закажем в вагоне ресторане.

Диана нервно засмеялась.

— Вот видишь! Ты уже прикидываешь, как это было бы здорово.

— В твоей шутке что-то есть, не спорю, но ты сам знаешь, что нет смысла обсуждать это.

— Почему?

— Перестань.

— Нет, правда, объясни, почему это невозможно.

— Потому что нельзя так сразу, потому что не отпустит мама, потому что Андрей… Мы не в тех отношениях, в конце концов!

— Не в тех отношениях, чтобы я мог пригласить тебя в театр? Я же не виноват, что спектакль в Москве! Андрей сам уплыл на каких-то байдарках, даже не поздравив тебя, а «так сразу» — в этом как раз весь кайф! Яркие впечатления выпадают на молодость, а молодость бывает один раз. Потом работа, дети… Потом ты уже никогда так не съездишь, и тебе даже не о чем вспомнить будет.

— Не знаю про «потом», но сейчас я никуда не поеду точно.

— Ты не можешь этого знать.

— Как это я не могу знать, если речь обо мне?

— Всему своя судьба. Может быть, тебе суждено уехать, но ты еще об этом не знаешь.

— Я свою судьбу контролирую.

— Я помню, как ты говорила, что у тебя все идет от ума и ты не поддаешься чувствам. Ну и что ты будешь вспоминать в шестьдесят лет? Как у тебя была возможность испытать приключение, а ты была такая разумная, что отказалась?

— Хватит! Скажешь еще раз про Москву, провожать я тебя не пойду и прямо сейчас уеду в Юрмалу.

Вызывающий взгляд Дианы стал острым, как кончик рапиры. Тело ее напряглось, и Раздолбай видел, что она в самом деле готова демонстративно уйти, стоит ему произнести слово «Москва». Внутренний голос посоветовал сделать шаг назад, чтобы потом атаковать снова. «Раз ты такой умный, полагаюсь на тебя полностью. Подведешь — больше не доверюсь», — подумал Раздолбай и продолжил изображать фаталиста.

— Ты словно боишься, что я тебя все-таки уговорю или увезу силой, — примирительно сказал он. — От меня вообще ничего не зависит. Суждено тебе — никуда от Москвы не денешься, а не суждено — никуда не денешься из Риги. Я тебя даже звать больше не стану — будет, как будет. Пойдем, проводишь меня.