Хроники Раздолбая. Похороните меня за плинтусом-2

Мама повесила трубку. Голова Раздолбая включалась медленно, словно старый ламповый компьютер, и тревожный смысл маминых слов доходил до него постепенно. Танки в Москве означали что-то грандиозное. Раздолбай включил черно-белый «Темп», пылившийся в углу комнаты с тех пор, как он ползал здесь со своей пластмассовой пушкой. По всем каналам, которые принимал ископаемый аппарат, показывали «Лебединое озеро». Подобное бывало во время траура по генсекам, но даже тогда балет оккупировал не больше двух-трех каналов, и хотя бы один канал показывал какой-нибудь «Сельский час». Страшно было даже представить событие траурнее смерти генсека!

Раздолбай не интересовался политикой. По обществоведению он едва вытягивал на тройку, газет не читал, школьные политинформации прогуливал. Власть государства, в его понимании, воплощали милиционеры, которых нужно было всячески избегать. Из обрывков сведений, полученных в разное время из разных источников, в его голове сложилась к десяти годам простая и понятная картина. Страна СССР, в которой ему повезло родиться, — самая большая, самая сильная и самая лучшая страна в мире. Они строят социализм — общественный строй, в котором нет богатых, не может быть бедных и никто никого не угнетает. В других странах одни люди угнетают других, поэтому некоторые живут в роскошных домах и ездят на шикарных автомобилях, а большинство влачит жалкое существование в каморках, перебиваясь с хлеба на воду. Как живут в роскошных домах, Раздолбай представлял слабо, а про жалкое существование знал очень хорошо из книги «Маленький оборвыш», которую задавали по внеклассному чтению. Еще он знал, что давно при царе они тоже жалко существовали. Богачи и попы угнетали народ — заставляли работать на фабриках за гроши и строить железные дороги за котелок каши. Так бы они прозябали по сей день, и Раздолбай тоже мог бы ютиться в подвале, тачая сапоги для какого-нибудь помещика вместо учебы в школе, но явился Ленин и устроил кровопийцам Октябрьскую революцию. Царя-гадину расстреляли, богачей выгнали, попам перестали верить, и с тех пор советское общество неуклонно движется по пути мира и прогресса. Некоторые страны последовали заветам Ленина и тоже выгнали своих богачей. Этим странам СССР помогает созидать прогрессивную жизнь, отправляет туда врачей и ученых, строит там современные заводы. Все люди давно присоединились бы к этим счастливцам, построив социализм у себя, но есть США и НАТО, которые не дают это сделать, создавая военную угрозу, международную напряженность и израильскую военщину. Ради того чтобы сохранить богачей, НАТО и США мешают освободиться храбрым вьетнамцам и пакостят свободным кубинцам. Они хотели бы разгромить светлый социализм навсегда, но Брежнев не дает это сделать и крепит мощь Советской Армии, против которой никто не рыпается. Армейскую мощь каждую субботу демонстрировали в программе «Служу Советскому Союзу», и Раздолбай с удовольствием смотрел эту программу, представляя, как НАТО все-таки рыпнется, а смелые парни на серебряных самолетах и зеленых танках налетят и накостыляют им по первое число.

Десятилетнему Раздолбаю и его школьным друзьям Брежнев казался единственной гарантией того, что НАТО не посмеет напасть, и их даже не смущало то, что он с трудом разговаривал. Они знали, что это великий человек, а великому человеку простительно шамкать в старости. Иногда кто-нибудь начинал со страхом представлять, что будет, когда Брежнев умрет. Это казалось невероятным — умереть Брежнев не мог. Он был гарантом мира во всем мире и не мог умереть, как не могло потухнуть солнце — гарант тепла и света. Все понимали, что его жизнь будут продлевать самые лучшие врачи, и, может быть, даже целые научные институты работают, чтобы этот человек жил как можно дольше. С помощью новых открытий Брежнев сможет жить и сто лет, и даже сто двадцать, но потом… потом все-таки умрет, и тогда начнется война.

НАТО и США некому будет сдерживать от нападения на социалистические страны, СССР придется за них вступиться, и хотя они, конечно же, победят, кому-то из них, наверное, придется погибнуть. Впрочем, считали они, к тому времени, когда Брежневу будет сто двадцать лет, им самим будет где-то по пятьдесят пять, и на войну их не призовут. Погибать придется тем, кому в этот момент окажется восемнадцать-двадцать, но эти ребята еще даже не родились, так что сочувствовать им рано. На этом страшные мысли о смерти Брежнева отступали, и небо снова казалось высоким и безмятежным.

А потом Брежнев умер, и ничего страшного не произошло. Через год умер его непонятный преемник, еще через год непонятный преемник преемника, и, перестав бояться войны, школьные друзья Раздолбая стали шутить, что любимое развлечение членов Политбюро — гонки на лафетах. Затем появился моложавый Горбачев, который бойко разговаривал без бумажки и резво ходил без посторонней помощи, и в жизни начались перемены, названные позже Перестройкой.