Хроники Сергея Краевского

Постепенно мысли утратили четкость, казалось, что он вот-вот заснет. Но, не тут-то было: вздрогнув, Джошуа очнулся, покачиваясь, словно пьяный, подошел к кровати. Тяжело вздохнув, натянул на голову одеяло и закрыл глаза в надежде все-таки задремать. На этот раз он действительно заснул. Приснился ему все тот же кошмарный сон. Вот он, затаив дыхание, крадется с кинжалом в руке. Спрятавшись за кустом, видит Мелвина об руку с юной красавицей. Джошуа, терпеливо ждет, когда юноша останется один. Вот, наконец, никого нет рядом. Медлить нельзя! Он бросается на жертву и вонзает кинжал в шею. В последний миг рука предательски дрожит, и удар не достигает цели. Мелвин падая, оборачивается. И о ужас! Перед ним - не подопечный, а его сын Девин. Полными ужаса и боли глазами он смотрит на отца, что-то пытаясь сказать.

Из раны струей бьет горячая кровь, заливает Джошуа лицо, стекает по шее, груди и спине, сковывает тело, словно панцирь, превращая плоть в камень.

Во сне граф рычит, словно смертельно раненный зверь. От этого жуткого крика просыпается весь замок. И так каждое утро.

* * *

- Мелвин, ты ни в коем случае не должен ехать в Квин! - твердила юноше Джада. - Ведь ясно - это западня! Тебе из нее не выбраться живым! Подумай о матери, кто ее защитит. Не забывай и о графстве, о людях. Они стонут от непосильных поборов Джошуа. Ты - их последняя надежда. Все ждут твоего совершеннолетия, надеясь на избавление от гнета. Осталось ведь совсем немного. Послушай старую кормилицу, - продолжала она, - уезжай отсюда на полгода. Возьми с собой кого-нибудь. Вот, хотя бы Вула. Он не слишком умен, но зато силен и ловок, будет тебе хорошим слугой и поможет, случись какая драка. Прошу тебя! Уезжай, пока не поздно! Никому не называй своего настоящего имени. Пере-двигайся скрытно, не привлекая внимания, чтобы тебя не выследили ищейки Джошуа. Будь осторожен и не дай им себя обнаружить. Ты увидишь, время пролетит быстро. И настанет великий день: граф Мелвин де Квин отправится прямо ко двору короля. Потерпи немного, помни, что стоит тебе сказать мажордому королевского двора: "Граф Мелвин де Квин нижайше просит аудиенции", - и ты победил! С этого момента графство Квин для Джошуа навсегда потеряно. Тогда даже твоя смерть ничего не изменит.

Юноша слушал ее молча. Казалось, мысленно он был где-то очень далеко.

"О чем он думает? Может, вспоминает недавний визит к Дрилле?" - переживала женщина.

Так же, как и отец много лет назад, Мелвин вчера посетил ведьму. Вернулся задумчивым и печальным, словно узнал какую-то страшную тайну. После этого стал еще больше похож на Сержа, такого, каким он был в последние дни жизни.

"Неужели и сына ждет та же участь? Неужто все ее усилия, весь смысл жизни рухнут в один миг? Этого нельзя допустить! Но что же может сделать она, старуха, что может противопоставить судьбе?" - думая об этом, Джада грустно качала головой.

- Мелвин, сделай, как я прошу. Гонца Джошуа мы усыпим. Он проспит не меньше суток. За это время ты уедешь далеко. - Кормилица с мольбой смотрела на юношу.

Ее голос, ее слова вернули молодого человека в реальный мир, он ласково положил руки ей на плечи и печально улыбнулся. Взглянув в его зеленые как у отца глаза, она все поняла. Все слова напрасны - он все равно поступит по-своему.

- Ты правильно поняла, кормилица. Но печалиться и хоронить меня раньше времени не нужно. Еще не известно, как повернет судьба. Ты ведь знаешь, что отец никогда бы не бежал от опасности. И я не буду тоже. Пусть сбудется воля богов. Собирай в дорогу. Вула я возьму с собой, как ты советуешь. Прости - лучше помолись за меня, береги мать. А я обязательно вернусь. Ну, а сейчас мне очень хочется съездить в часовню к отцу.

Прижав к груди плачущую няньку, Мелвин тяжело вздохнул, чувствуя, что зря не послушался совета любящей Джады.

Прошло не более получаса, а он уже отворял тяжелые литые двери часовни. Тихо, словно извиняясь за то, что тревожит отцовский сон, подошел к могильной плите.

Внутри было светло. Окна располагались таким образом, что свет, отражаясь от множества зеркальных плиток, рассеивался, заполняя все внутреннее пространство. Ночами тоже не было надобности зажигать светильники. Призрачный свет Камеи, Дионы и Ларги наполнял часовню мистической таинственностью.

Ее стены на высоту человеческого роста были выложены темно-зеленым мрамором и украшены четырьмя массивными серебряными светильниками. На полу - тоже мрамор, но черный. Во всем, даже в мелочах, царили строгость и гармония печали.

Могила отца с возвышающимся над ней надгробием служила алтарем. Рядом располагалась еще одна размером поменьше. Она ждала свою хозяйку вот уже почти пятнадцать лет. На мраморной крышке золотом сверкала надпись: "Графиня Райза де Квин".

Обе могилы находились на некотором возвышении в обрамлении замысловатого мозаичного узора, в котором преобладали красные и черные тона. При виде этих надгробий из глаз Мелвина покатились слезы. Плакать юный граф мог позволить себе лишь в полном одиночестве.