Хроники Сергея Краевского

За шатер можно было не опасаться. Сшитый из тонкой, но крепкой кожи какой-то местной земноводной твари, он способен выдержать и не такие капризы погоды. Спальник тоже хорош: из легких, вывернутых мехом внутрь, шкур тапира - мог смело дать сто очков вперед двойному и даже тройному синтепону. А вот электрического фонаря, как ни крути, заменить нечем.

Сергей, выбравшись из уютной норки, приподнял полог и выглянул наружу. Над головой зависли свинцовые тучи. Низвергающиеся с неба потоки воды нещадно стегали землю, собирались мутными ручьями, сбегали в реку. Сквозь пелену дождя темными пятнами проступали шатры "волков". Где-то в стороне, у бескрайних зарослей камыша, разделявших Аландию и Герфес, на поросшем неожиданно яркой для осени травой лугу недовольно храпели и ржали лошади. Они словно жаловались на несправедливость судьбы, на своих хозяев, так нечестно с ними поступивших.

Поежившись от сырости и холода, Сергей вновь забрался в спальник. Задумался. После той памятной баньки в Ради встречавшиеся на пути городки объезжали стороной.

Погода в последние дни, словно на зло, окончательно испортилась. То и дело моросил мелкий холодный дождик. А у самой границы Герфеса их настигла нешуточная буря - со шквалами и ливнем. Генсли увел "волков" в лес, где под защитой вековых дубов переждали неистовство стихии. На ночлег остановились в буйно поросшей камышом излучине Глефы.

Где-то здесь герфесские ополченцы готовили переправу. Еще вчера им навстречу отправились Тапир Рене и Винцель Страх. Но, вот беда, до сих пор не вернулись. Ну, а без проводников брод не найти.

Шатер осветила вспышка молнии.

"Вот тебе и электричество... Природное. Безо всяких там богов или магов", - подумал Сергей.

Небеса, услыхав строптивца, недовольно откликнулись рокотом грома.

"А может, все-таки Создатель шалит? Тьфу ты, черт! Тут поневоле станешь суеверным".

Дождь, убедившись, что шатру все его потуги нипочем, смирился и теперь сеял мелкой дробью.

Краевский с головой нырнул в ласковые объятья спальника и сладко зевнул. Мерный шум баюкал, шептал на ухо что-то не-внятно-сладкое. Мысли стали несвязными, распались на отдельные смутные образы...

Мазок, еще один... Живописец, прижмурив глаз, оценивающе посмотрел на полотно... и остался доволен: она, несомненно, она! Та, что раз за разом приходит в его безумные сны, жжет каленым железом душу, рвет на части сердце. Ее печальная, со-тканная из несбывшихся надежд улыбка на устах и затаенная боль безнадежно потерянной любви в глазах. Еще мазок, последний штрих. Тот, что превращает талантливую работу в шедевр, что возводит доселе неизвестного художника в ранг гения и даже Бога. Девушка оживает, изумленно глядит с картины на своего создателя. Ее брови ползут вверх, а губы еле слышно шепчут:

- Седжи! Это ты! Зачем вновь тревожишь мою душу? Прошлого не вернуть. Ты не сумел защитить нашу любовь, не смог меня спасти. Другой отдал то, что по праву принадлежало мне! Но я тебя не корю. Воля богов записана в Книге Судеб. Я видела... Прощай! Нет, до свидания. Еще один раз...

И вновь - всего лишь безжизненный холст. Художник, уронив кисть и краски, глядит на него невидящим взором. С небес хохочут демоны...

Сергей, проснувшись, резко садится. Полог шатра приоткрыт.

Федрик гремит кружкой, разбавляя в бронзовом ковше горячую воду. На походном столике уже разложены сыр, фрукты, стоит кувшин с кисло-сладкой молочной сывороткой, в которую добавлено немного необычно ароматного и вкусного меда. Его слуга привез из поместья барона и бережет, как драгоценное лекарство.

- Господин! Пора вставать. - Слышится его добродушный басок. - Приехали проводники, скоро выступаем.

В домотканых штанах и рубахе, босой, со спутанными пепельными волосами, он напоминает Емелю, недавно отпустившего говорящую щуку.

Вместо дождя по лагерю "степных" бродит туман. Но и он быстро тает под лучами припекающего Оризиса. Чутко уловив перемену погоды, с небес звонко щебечут птицы. Да и само небо - необычной голубизны, предательски напоминает земное. Розовые тона на сегодня, наверное, оставлены про запас. А может, просто временно истощились. Щедро растраченные Создателем на радужный мост, уходящий огромной дугой за горизонт. Не по нему ли душа Ризы сейчас спешит обратно в мир теней?

"Любимая, прости! Знаю, что во всем виноват только я! Придет время, и мы встретимся вновь".

Сергей вскакивает на коня, и колонна трогается.

Где-то среди бескрайнего моря камыша на месте старой плотины есть брод. Туда "волки" держат свой путь.

* * *

Остался позади старый беспорядочно росший лиственный лес. Вот-вот должна показаться Роща Богов. Здесь, у Серебряного ручья, собирались разбить лагерь на ночь.