Хроники Смутных Времён

   Жёны наши тут же смуту затеяли, стыдить хулиганов начали, мол, в автобусе - дети маленькие, нельзя здесь курить!

   А братки бритые - только смеются в ответ, шуточками отделываются.

   Приходится вмешиваться в ситуацию. Димон встаёт, и веско так, говорит:

   - На выход прошу, уважаемые, - "предъява" к вам нешуточная будет, серьёзная - нешутейная.

   И сам из автобуса выходит, и мы с Моисеечем - за ним следом. Через минуту и бритоголовые к нам присоединились, в чём, мол, дело - вопрошают.

   - Девчонок наших вы обидели, - Покрышкин заявляет, - И не просто так - "девчонок", а жён полноценных! Поэтому, по прибытию назад в Питер, на следующий же день - стрелку мы вам назначаем, в десять утра, как полагается - на Дворцовой площади, чтобы вы в городе нашем случайно не заблудились бы.

   А Абрам Моисеевич метра на три в сторону отошёл и с кем-то по мобиле громко треплется. Что характерно - на каком-то иностранном языке, ругается - судя по всему, недовольство изображает, руками размахивает.

   А Димка продолжает тем временем:

   - А может и прямо здесь - вопрос этот решим. Сейчас наш кореш с местным Смотрящим вопрос перетрёт - решение то и примем, бесповоротное.

   Стоят братки, ушами хлопают, взляд с Покрышкина на Моисеевича переводят - ничего понять не могут. Наконец, тот, что повыше, слово берёт:

   - Извиняйте, пацаны, действительно - косяк вышел. Случайно это, не со зла - обрадовались просто, что по левым паспортам за границу вырваться удалось. И перед жёнами вашими извинимся, и материально, если что, ответим. Не беспокойте только Смотрящего - по пустякам таким.

   Моисеич тут же телефон отключил, Димон - "предъяву" снял, о компенсации договорились - за счёт обидчиков сползать, "взрослым составом", в самый шикарный местный ресторан, а детям - игрушки всякие, в достойных количествах.

   Едем в автобусе, я тихонько так у Абрама Моисеевича интересуюсь:

   - А куда это ты, друг, звонил? И на каком языке - трепался?

   - В Израиль звонил, - Моисеич отвечает, - Тётке двоюродной, с Новым Годом поздравлял - на иврите, конечно. А что?

   Я только головой восхищённо покачал.

   Размещаемся в гостинице шикарной, пятизвёздочной, через десять минут всей дружной бандой, с воплями и визгом - лезем в бассейн. Плескаемся часа два, удовольствие - да и только.

   Утром выясняется, что до моря чистого, где купаться можно - километров пять, и добираться туда надо на специальных открытых мини-автобусах, водители на них - местные, но английский язык - понимают немного.

   Как назло - мы все, включая старшую дочку Моисеевича, немецкий в школе учили.

   Правда, сам Мосеевич несколько лет назад целый месяц на курсы английского проходил - да и бросил, по лени своей. Но, всё же - хоть так. Назначаем его - главным толмачом, тем более - иврит знает, полиглот - одним словом.

   Не подвёл Моисеич, смело к шофёру, около мустанга своего загорающему, подходит, и, доходчиво так - объясняет, сопровождая свою речь нехилой жестикуляцией:

   - Слышь, как там тебя, Маугли. Нас - эллевен! Отвези нас - нах Меер. Вифель костен дизе?

   Бедный таец улыбается, что-то лопочет, на пальцах пытается объясняться.

   Минут через пять становится ясно - тридцать батов (местные деньги) хочет.

   - Ноу проблем! Вери, вери - гуд! - Радостно соглашается Моисеич.

   Рассаживаемся в автомобиль, едем к морю.

   Вокруг - лепота несказанная. Белые домишки, сады цветущие, воздух - нектар божественный. Едем медленно - люди приветливые на встречу идут, улыбаются нам, руками радостно машут. И лица у всех - добрые какие-то, улыбки широкие - в России лиц таких и вовсе не увидишь, разве что, у депутатов - перед камерами телевизионными.

   А Моисеич, он же коммерсант - до мозга костей, решил водилу всё же "развести" немного.

   - Слышь, Маугли, - говорит, - У меня с умножением - всё в порядке: тридцать на эллевен умножить - триста тридцать батов ваших будет. Но, сам посуди - с нами чилдернов, вери вери кляйн, - целых фюнф штюк. Полагается дисконт? Натюрлих! Поэтому, вот, держи - триста бат, и - гоу хоу, ауффидерзен! Ит из рили?

   Шофёр совсем прибалдел, на деньги смотрит удивлённо, бормочет что-то извинительное.

   Потом отошёл немного, вежливо помог женщинам и детям из машины выбраться, в кабину быстро запрыгнул, да и как дал газу - только покрышки, словно поросёнок тот резанный - завизжали.

   - Что-то тут не так, - Димон Покрышкин задумчиво говорит, репу почёсывая.

   И точно - не так. Стоят под ближайшей пальмой, в тенёчке, вчерашние бандюганы, за бока держаться. Тот, что пониже - через смех поясняет:

   - А мы то вчера ещё и засомневались, а вдруг вы - барыги - в натуре? А сейчас то понятно окончательно стало - пацаны честные. Вместо тридцати батов - триста отдать? Это - по приколу, молодцы - знай наших!

   Моисеич, конечно, загрустил - позор, то, какой - для Коммерческого директора, так лохануться. Часа два ни с кем не разговаривал, дулся на весь белый свет.

   Но в море теплейшее окунулся, пузо на солнышке погрел - успокоился, вроде. И, мало того, реабилитироваться решил - в глазах общественности.

   Идёт по пляжу пожилой таец, корзинку с товарами тащит, потом обливаясь. Засёк его Моисеич, к себе подзывает: