Хроноагент. Гексалогия

–Нет. Никто не знает, что там творится под землёй. Мы зовём эти штуки Злыми Ловушками. Они кусаются. Кусаются все поразному, но кусаются насмерть. Я с чужих слов рассказывать не буду, а сам коечто видел. Одного на куски разорвало. Сначала ногу на сто шагов отбросило, потом рука в другую сторону полетела, а потом и самого напополам. Другой под землю провалился, даже крикнуть не успел. Только мы его и видели. Третьего под землю не утянуло, но так к земле прижало, что у него ни одной целой косточки не осталось: всё в кашу. Еще одного заморозило в один шаг. Жара страшная, а он стоит весь ледяной и не тает. А другого, наоборот, сожгло. Заорал диким криком. Мы смотрим, а он покраснел, кожа волдырями пошла, потом задымился и вспыхнул, как факел. Мы до полсотни сосчитать не успели, а от него только косточки обугленные остались да пряжка от пояса. Еще трое упали и умерли. Отчего? А кто знает?

Я представляю, как мы будем идти среди таких кусачих ловушек, и мне становится не по себе. Да еще Лем, кажется, сказал, что там каждый день всё меняется. Ничего себе заявочки!

–Брат Лем, а как же там можно пройти, если там каждый раз всё поновому?

–Пройти можно. Попадаются в ловушки только те, у кого глаза не на месте и кто гуляку невнимательно слушает.

–Значит, ловушку видно?

–Саму ловушку обнаружить трудно. Можно обнаружить её след, когда она перемещается с одного места на другое. Там поле поросло травой. Где ловушка прошла под землёй, трава два дня остаётся словно морозом прихваченная.

–И как быстро они перемещаются?

–За день от десяти до тридцати шагов. И движутся они по ночам. Ближе чем на пять шагов к концу следа подходить опасно. С любой стороны, потому что невозможно определить, в какую сторону она движется. Так что это не так уж и сложно. Вот только… – Лем замолкает.

–Что только? Ты уж договаривай.

–Очень редко ловушка остаётся на одном месте несколько дней. Тогда её след зарастает.

–И тогда её определить невозможно?

–Возможно, но трудно. Не всякий гуляка возьмется за это.

–И какие у неё признаки?

–Когда ловушка задерживается на одном месте, а это бывает редко, но всётаки бывает, над ней начинает быстро расти трава.

–Понятно. Веди нас к этому полю. Сколько до него идти?

–К ночи придём.

–Тогда возле него и заночуем. Такие места надо преодолевать при дневном свете.

Через несколько часов блужданий между завалами битой и небитой техники мы приходим на место. Перед нами не очень большое поле, примерно три на три километра, поросшее травой. Его можно было бы пройти еще засветло. Но после того, что рассказал Лем, форсировать это поле без предварительной разведки чтото не тянет.

Пока готовится ужин и ночлег, мы с Лемом идём вдоль кромки поля. Сразу бросаются в глаза гдето извилистые, а гдето почти прямые полосы пожухлой травы. Действительно, словно морозом прихвачена. Я стараюсь как можно более точно запомнить их расположение и рисунок. Ведь Лем говорил, что ловушки передвигаются по ночам.

–А обойти это поле никак нельзя? – спрашиваю я на всякий случай.

В этот момент мы как раз подходим к кромке поля, и перед нами открывается другая картина. В каменистый ірунт по самые оси двухметровых широких колёс вросли громоздкие платформы с надстройками в виде башенок, по несколько штук на каждой, ощетинившиеся какимито штангами, усеянными штырями различной длины. Эти конструкции чемто напоминают директорные антенны. Платформы разбросаны по полю довольно редко, метров от трёхсот до пятисот друг от друга.

Лем поднимает с земли булыжник и, размахнувшись, как толкатель ядра, забрасывает его между платформ. Все «антенны» в пределах видимости приходят в движение и нацеливаются на камень. Тот тает на главах. Через несколько секунд от булыжника весом не менее трёх килограммов не остаётся даже порошка.

Несколько минут я оцениваю размеры поля и отбрасываю идею порезать «антенны» лазерами. Неизвестно, какой у них радиус действия. А срезать все «антенны» до единой – задача непосильная.

И тут я невольно проникаюсь уважением к создателям этой внеземной техники. Сотни лет стоят под открытым небом эти орудия уничтожения. Открыты они всем ветрам, дождям, пескам и пыли. Гранитные утёсы, и те разрушаются за такое время. А эта техника сохранила свои смертоносные свойства. Да еще как сохранила! Хоть прямо сейчас в бой.

–Про другую сторону я не спрашиваю. Там наверняка чтото в таком же роде.

Лем молча кивает, и мы с ним снова идём по кромке поля, высматривая расположение ловушек. Вернувшись к ожидающим нас товарищам, мы обмениваемся мнениями. Вернее, я высказываю предложение, а Лем со мной соглашается.

–Картина везде одинаковая. Ловушки заполняют поле довольно плотно, и искать менее опасный проход нет никакого смысла. Тем более что за ночь картина обязательно изменится. Будем проходить здесь. Сделаем так: завтра мы с Лемом пойдём и разведаем проход, а по нему за нами пройдут все остальные. Сейчас надо заготовить побольше вешек.