Хроношахид

– Ты чего тут разлегся, скотина? – прошипел Кирилл, поднялся на ноги и кое-как перебрался через развалившегося в арке верблюда. – Ну и запах, гадость какая! У тебя хозяин есть? Хоть бы он тебя отмыл, что ли.

Верблюд махнул хвостом, отгоняя муху, продолжал жевать и на человека не реагировал. Кирилла толкнули в спину, он отступил в сторону и едва успел убраться с дороги перед груженной ящиками и тюками арбой. Ее тащили два пегих мула, возница в полосатом халате спал на ходу, вожжи почти выпали из его рук, и мулы брели сами по себе. Копыта и колеса грохотали по вымощенной камнем улице, проваливались в огромные, заполненные мусором и песком щели. Кирилл снова чихнул и отступил подальше от «проезжей части» к стене ближайшего здания, поднял голову. Небо над плоскими крышами и навесами стремительно, на глазах из темно-синего становилось розовым, раздался чей-то пронзительный длинный крик, ему ответили тем же, и одно из окон дома открылось. Кирилл слышал голоса людей, уловил в их речи несколько знакомых слов. Мужчина и женщина говорили быстро и отрывисто, постоянно повышали голос и через минуту уже орали друг на друга во все горло. Кирилл сообразил, что речь идет о предстоящем походе на базар, а сейчас обсуждается список покупок. Он не стал ждать, когда из окна вылетит что-нибудь тяжелое, и зашагал по обочине вверх по уже переполненной народом улице.

На рассвете ветер усилился, листья огромных пальм сдувало на одну сторону, и они с жестяным грохотом неприятно шевелились над головой. Впрочем, растительности тут было немного, двух– и трехэтажные дома стояли очень плотно друг к другу, но рассматривать их было некогда. Толчея и давка заставляли смотреть под ноги и крепко держать рюкзак. Пятнадцати килограммов в нем, конечно, нет, но тащиться далеко по жаре и в пыли даже с небольшим грузом Кирилл не собирался.

Он вертел головой по сторонам, принюхивался и быстро выбрал верный курс – откуда-то справа ветер вместе с новой порцией песка принес запах жареного мяса. «Мне туда». Кирилл вежливо пропустил вперед двух закутанных с ног до головы в разноцветные покрывала женщин и, держа нос по ветру, принялся проталкиваться через толпу. Но таких умников, как он, оказалось много, и Кирилл скоро оказался прижатым к глинобитной стене. Пришлось сменить тактику – он снова нырнул в толпу, но уже лавировал, как лыжник на склоне, среди повозок, людей, верблюдов и лошадей. Нос не подвел: в последний момент Кирилл успел благополучно миновать опасный участок, перепрыгнул через кучу свежего конского навоза и следом за согнутым стариком, тащившим на веревке козу, свернул за угол и остановился.

Зажатое высоченными крепостными стенами гигантское пространство впереди было заполнено народом. В круговороте людей и животных взгляд выхватывал то огромные деревянные миски, доверху наполненные разноцветными пряностями, то сваленные аппетитными грудами свежие овощи и зелень, орехи, невероятных размеров и оттенков изюм. Рядом в мешках было что-то еще, но издалека Кирилл не мог толком определить, что именно. Он вытянул шею, привстал на цыпочки и в обнимку со своим мешком разглядывал Багдадский базар.

Центр города, все верно, сколковские спецы не промахнулись. «Точность программирования по месту – плюс-минус километр», – вспомнилась ему строка в прайсе. Для Москвы это, конечно, не расстояние, но здесь могло занести черт знает куда – сам город был в диаметре чуть более двух километров. Надо бы с картой свериться, но не копаться же в рюкзаке прямо здесь, на глазах у десятков прохожих. Тем более, что пока все идет по плану, не считая вонючего верблюда. И дворец халифа – вот он, виден отсюда как на ладони, вернее, его зеленый купол над белыми стенами и золотая статуя всадника с копьем в руках. На нее больно взглянуть – не статуя, а сгусток пламени от быстро поднимавшегося над горизонтом яркого солнца. И ни облачка, даже намека на него – высокая, бархатная глубокая синева, изломанная линия крыш, минаретов и дворцовых куполов у ее основания.