Хрупкая вечность

— Она пошла за мной, — напомнил Ниалл Сету. — Я такой, какой есть, Сет. Я веками сидел на цепи у Летнего Двора. Я не буду никем и ничем, только самим собой. Я дал ей шанс уйти, но она угрожала мне.

— Потому что ты вырубил Кинана…

Ниалл пожал плечами:

— У всех есть выбор. Она решила испытать мое терпение. Я — указать ей на глупость.

— То, что ты сделал, паршиво.

— Физически она не ранена, — нахмурился Ниалл, но голос его смягчился. — Я не хочу ссориться с тобой, братишка. Я сделал то, что нужно было сделать.

— Случится может все, что угодно. Когда-нибудь… — Сет знал, что не имеет права просить о каких бы то ни было обещаниях. Впереди у Эйслинн была вечность в качестве королевы фейри, правительницы, которая на самом деле не одобряла двор Ниалла. И Сет сказал, что смог: — Я хочу, чтобы она была в безопасности.

— А Кинан? — Голос Ниалла не выражал никаких эмоций. — Ты винишь меня за то, что я ранил его?

Сет помедлил, подыскивая слова для ответа. Ниалл ждал, не шевелясь, за исключением размеренных движений грудной клетки под руками фигур из теней. Несколько мгновений спустя Сет посмотрел ему в глаза.

— Нет. Я хочу, чтобы она была в безопасности. Я хочу, чтобы ничто не угрожало тебе. И я не хочу, чтобы он когда-нибудь смог манипулировать вами или причинить вам боль.

Ниалл вздохнул с видимым облегчением, и темные фигуры испарились, уйдя в пустоту, в которой обитали.

— Я сделаю что смогу. Иди к ней, посмотри, как она.

И Сету пришлось взглянуть на нее — на свою возлюбленную, ту, которую он не мог спасти, ту, которая сейчас прижимала к себе другого. Ей угрожала опасность, а ничем не мог помочь. Что произойдет, когда это будет кто-то другой, а не Ниалл? И что бы я сделал, если б Ниалл ранил ее? Он был смертным и слабым.

Кинан тоже не помог, — напомнил себе Сет. Разумеется, разница состояла в том, что Кинан мог пойти за Ниаллом, и если бы он был в сознании, то так бы и поступил, когда Эйслинн оказалась в ловушке.

Иногда быть человеком — полное дерьмо.

Глава 10

— Ты уверен, что тебе стоит двигаться? — спросила Эйслинн, укладывая голову Кинана себе на колени.

Он казался скорее смущенным, чем раненым, и больше расстроенным, чем злым. Она запечатлела поцелуй у него на лбу, и щеки Кинана слабо засияли в полумраке помещения. Это доказательство ее прикосновения заставило Эйслинн почувствовать себя виноватой. Этот поцелуй не был интимным, как и не был чем-то необычным и новым. Они выяснили, что поцелуи Эйслинн исцеляют раны Кинана, когда она еще была смертной, и ей только предстояло пройти испытание на пригодность к тому, чтобы стать Летней Королевой. Но учитывая их последний поцелуй и те постыдные мысли о нем, которые появились у нее в ловушке Ниалла, Эйслинн было не по себе.

Кинан сел и оттолкнул ее, требуя больше пространства между ними, чем обычно.

— Мне не нужна нянька.

— Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? — спросила она.

Он сидел на полу возле нее, но достаточно далеко, чтобы она не могла дотянуться до него.

— Сет наверняка в восторге.

Эйслинн застыла.

— Не делай этого. Не вини Сета за то, что Ниалл разозлился.

— Ниалл ударил меня из-за него, — сказал он, все еще сидя на полу.

Эйслинн была уверена, что он не пытается встать только потому, что не знает, получится ли у него.

— А я пошла за Ниаллом из-за тебя.

Губы Кинана искривились в жестокой усмешке.

— Ну, тогда ладно.

Она посмотрела на Сета, который остановился посреди зала. Он не собирался вмешиваться, если мог с уверенностью сказать, что они ссорятся. Он всегда относился к ней с уважением.

— Если бы ты только видел Ниалла… Что он… Когда он…

На этот раз замер Кинан.

— Когда он что?

— Ниалл сильнее меня. — Эйслинн скрестила руки на груди. — Если бы он хотел причинить мне вред, то легко бы это сделал. А я никак не могла бы ему помешать.

— Он ранил тебя? — Внезапно Кинан оказался так близко, что его руки прошлись по ее рукам, и он наклонился к ней, словно собирался прижать к себе.

И ей инстинктивно захотелось, чтобы он так и сделал. Однако в этом не было необходимости — она была в полном порядке.

— Стой. У меня всего пара ушибов, и все. К тому же, моей вины в этом не меньше, чем его. Я потеряла над собой контроль. Он собирался уйти, но ты был ранен, и я взбесилась.

И Эйслинн рассказала Кинану все, что он пропустил.

— Что ты почувствовала, когда была прижата к теням? — В голосе Кинана больше не было ни раздражения, ни гнева, зато явно слышался вызов. Потому что он поднял тот же вопрос, что и в прошлый раз.

Опустив голову, Эйслинн начала говорить:

— Там я… Нет, я не буду тебе рассказывать. Это было не по-настоящему. Просто результат какого-то извращенного…

Голос ее стих. Солгать было невозможно.