Хрупкое сердце

На пути надежд

Надежды на выздоровление Шурджомукхи не было. Отшельник не мог определить причину ее болезни, и ему пришлось обратиться за помощью к деревенскому лекарю.

Рам Кришна Рай, прекрасно знакомый с шастрами, считался в деревне большим знатоком медицины. Осмотрев больную, он сказал:

— У нее кашель и, кроме того, жар. Очень тяжелая болезнь. Но, может, все-таки выживет.

Этот разговор происходил в другой комнате, и Шурджомукхи не слышала его. Рам Кришна Рай прописал лекарства, но требовать вознаграждения за лечение не решился. Он не был жаден.

Как только эскулап ушел, отшельник тотчас же дал Хоромони какое-то поручение, а сам подсел к Шурджомукхи.

— Учитель! — сказала Шурджомукхи. — Зачем вы так заботитесь обо мне? Я не заслуживаю сострадания.

— Сострадание — мой долг, — сказал старец. — У меня никого нет, я — отшельник. Моя святая обязанность — помогать ближнему. Если моя помощь не нужна тебе, она понадобится другому.

— Тогда оставьте меня и помогите другому. Меня вы спасти не можете.

— Почему?

— Потому что спасти меня — это не значит помочь мне. Помочь мне может только смерть. Когда вчера ночью я упала на дороге, я надеялась, что мой конец близок. Зачем вы спасли меня?

— Я не знал, что у тебя такое горе, но как бы ни было оно велико, самоубийство — большой грех. Никогда не замышляй его. И убийство, и самоубийство — тяжкий грех.

— Я не собиралась убивать себя. Смерть сама должна была прийти ко мне, мне только следовало ждать ее. Умирать, конечно, невесело. — При этих словах голос Шурджомукхи дрогнул и из глаз покатились слезы.

— Я вижу, — сказал отшельник, — что твои глаза наполняются слезами, когда ты начинаешь говорить о смерти. Значит, ты хотела умереть. Считай меня своим сыном, мать, и расскажи мне все, как рассказала бы сыну. Если в моих силах будет помочь тебе, я сделаю все, что нужно. Я для того и отослал Хоромони, чтобы поговорить с тобой наедине. Твои слова заставляют меня думать, что ты из хорошей семьи, и твоя болезнь — сердечная боль. Почему ты не хочешь рассказать мне обо всем?

— Да, я не хотела больше жить, — сказала Шурджомукхи со слезами на глазах. — Я не могла перенести своего позора, но сердечной боли у меня нет. Мое несчастье состоит в том, что перед смертью я не увижу больше мужа. Смерть — избавление для меня, но если я его не увижу, то даже смерть не принесет мне счастья. Если бы хоть еще разочек взглянуть на его лицо, я умерла бы спокойно.

Отшельник вытер глаза.

— Где твой муж? — спросил он. — Сейчас тебе нельзя двигаться, но, если я напишу ему, может, он приедет?

Измученное лицо Шурджомукхи на миг просияло, но радость ее тут же угасла.

— Он сможет приехать, если захочет, — сказала она упавшим голосом, — только я не знаю, захочет ли он. Я страшно виновата перед ним, но он добрый и, может быть, простит меня. Только он очень далеко отсюда, я, наверное, не доживу до его приезда.

— Где его дом?

— В округе Хорипур.

— Доживешь.

Отшельник взял перо и бумагу и под диктовку Шурджомукхи написал:

«Вы меня не знаете, я — брахман, отшельник. И я Вас тоже не знаю. Мне известно лишь, что госпожа Шурджомукхи — Ваша супруга и что сейчас она тяжело больна и находится в доме вишнуитки в деревне Модхупур. Мы стараемся спасти ее, но надежды на выздоровление нет. Я пишу Вам письмо, чтобы поставить Вас об этом в известность. Ее единственное желание перед смертью — видеть Вас. Если Вы можете простить ее — приезжайте!

Я исполняю этим волю матери и пишу Вам как сын, с ее согласия. Сама она писать не может.

Если Вы решитесь ехать, держите путь на Ранигандж. Там Вы найдете человека по имени Мадхоб Чондро Гонешами. Назовите ему мое имя, и он даст Вам провожатого, тогда Вы легко найдете Модхупур.

Если хотите исполнить волю Вашей жены, поторопитесь, иначе может быть поздно.

До встречи,

Сри Шиб Прошад Шорма».

— На чье имя посылать? — спросил отшельник, закончив письмо.

— Пусть Хоромони придет, тогда я скажу.

Когда Хоромони вошла, Шурджомукхи назвала имя Ногендронатха Дотто. Отшельник написал адрес, запечатал конверт и ушел, чтобы отнести письмо в ближайшее почтовое отделение.

Когда Шурджомукхи осталась одна, она сложила ладони, подняла глаза, полные слез, к небу и страстно взмолилась: