Хрупкое сердце

Говорят, что грех не наказуется на этом свете. Правда ли это, не знаю, но вы увидите, что и на этом свете страдает тот, кто не умеет смирять свои желания.

Шурджомукхи нашлась

Пролились дожди. Пришла и ушла осень. Высохла земля. Созрел рис. На прудах снова расцвели лотосы. По утрам на листве дрожали капли росы. Вечерами над землей плыл дымок.

Ранним утром в один из дней месяца картик [43]по дороге в Модхупур несли паланкин. Деревенские мальчишки, завидев столь редкое зрелище, побросали свои игры и столпились у обочины; женщины, шедшие по воду, остановились в некотором отдалении, не опуская кувшины с бедер, и с удивлением наблюдали необыкновенную картину; те, что помоложе, глядели украдкой, чуть отодвинув с лица край сари, другие, не стесняясь, таращили глаза. Мужчины, убиравшие в поле рис, с серпами в руках и с тюрбанами на голове, раскрыв от изумления рты, следили за чудом: из паланкина выглядывала нога, обутая в башмак.

По общему мнению, в паланкине несли англичанина. А всеведущие мальчишки утверждали, что это женщина.

Как только паланкин опустили на землю и оттуда появился Ногендро, многие поклонились ему — ведь на нем были брюки и шляпа! Вдруг это полицейский или какой-нибудь важный чиновник?..

Ногендро ответил на приветствие и, обратившись к одному из старейших «зрителей», спросил, не знает ли он, где находится обитель Шибы Прошада. Старик, конечно, знал, но, решив, что точный ответ повлечет за собой расследование какого-нибудь убийства, ответил:

— Откуда мне знать, господин, я стар и глуп...

Ногендро понял, что здесь ему не добиться толку, если он не найдет какого-нибудь мало-мальски культурного человека, и направился к дому доктора Рама Кришны Рая.

Узрев в госте интеллигентного человека, Рам Кришна вежливо предложил ему сесть. Ногендро осведомился об отшельнике.

— Саньяси-учителя сейчас здесь нет, — ответил хозяин.

— А где он? — спросил огорченный Ногендро.

— Не знаю. Он не посвящает нас в свои планы. Мне известно только, что он никогда не задерживается подолгу на одном месте, все время в пути.

— Кто-нибудь знает, когда он вернется?

— Мне он тоже очень нужен, и я уже всех спрашивал об этом, но никто ничего не знает.

Ногендро сидел опечаленный, не зная, что предпринять.

— Давно он ушел? — снова спросил он.

— Он пришел сюда в месяце срабон, а в месяце бхадро [44]покинул эти места.

— А жилище вишнуитки Хоромони может мне кто-нибудь показать?

— Дом Хоромони стоял у самой дороги. Но теперь его нет. Он сгорел.

Ногендро схватился за голову.

— Где же Хоромони? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Этого тоже никто не знает. Она исчезла в ту ночь, когда сгорел ее дом. Некоторые предполагают, что она сама подожгла его.

—Скажите, кроме Хоромони, никого не было в этом доме? — упавшим голосом спросил Ногендро.

— Нет... Между прочим, в месяце срабон там жила какая-то больная женщина. Ее подобрал где-то на дороге сам отшельник и оставил на попечении Хоромони. Мне кажется, ее звали Шурджомукхи. Она сильно кашляла. Я лечил ее, и она бы выздоровела, если бы...

— Что «если бы»?! — У Ногендро перехватило дыхание.

— Если бы эта женщина не сгорела вместе с домом.

От неожиданности Ногендро рухнул со стула и так ударился головой об пол, что потерял сознание. Доктор поднял его, уложил в постель и стал за ним ухаживать.

О, жаждущие жить! Мир отравлен ядом. Ядовитое дерево растет в каждом дворе! О, жаждущие любить!..

Все кончилось

«Все кончилось». Так думал Ногендро, когда однажды вечером покидал Модхупур. «Для меня теперь все кончилось», — твердил он про себя.

Что кончилось? Счастье? Оно ушло в тот день, когда Шурджомукхи покинула их дом. Чего же он лишился теперь? Надежды. До тех пор пока жива надежда — все живо, надежда уходит последней. Теперь для Ногендро кончилось все, и он возвращался в Гобиндопур с разбитым сердцем. Он не собирался жить в своем доме — он шел, чтобы навсегда попрощаться с ним. О, это было нелегкое дело! Требовалось распорядиться имуществом, составить у нотариуса бумаги на передачу земли, дома и другой недвижимости племяннику Шотишчондро; передать все движимое имущество Комолмони, пусть она все заберет себе; взять с собой немного денег, чтобы прожить остаток жизни, отослать Кундонондини к Комолмони, ознакомить Сришчондро с делами, выплакаться в комнате Шурджомукхи; взять ее украшения и увезти их с собой, чтобы, умирая, смотреть на них. После этого можно навсегда проститься с родным домом и снова уехать, чтобы прожить остаток дней где-нибудь в глуши, вдали от всех.