Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.

Не скрывая своего отвращения к Сталину, не сомневался во временности его мавзолейной прописки писатель Ю.П. Герман:

— Да вышвырнут его оттуда — можешь поверить! Лучше бы раньше, чем позже…^{97}

Когда заиграла траурная музыка, среди спецконтингента, работавшего на оловянном руднике «Бутугычаг» в Озерлаге (Дальстрой) наступила всеобщая, необыкновенная радость, вспоминал один из заключенных А. Жигулин: «Все обнимали и целовали друг друга, как на Пасху. И на бараках появились флаги. Красные советские флаги, но без траурных лент. Их было много, и они дерзко и весело трепетали по ветру. Забавно, что и русские харбинцы кое-где вывесили флаг — дореволюционный русский, бело-сине-красный… Начальство не знало, что делать, — ведь на Бутугычаге было около 50 тысяч заключенных, а солдат с автоматами едва ли 120-150 человек. Ах! Какая была радость!»^{98}.

В письме в ЦК КПСС из Норильского лагеря В. Крамаренко предложил созвать внеочередной партийный съезд и осудить на нем преступления Сталина, поставить репрессивные органы под контроль и ограничить их власть, немедленно приступив к пересмотру дел, осужденных по статье 58-й уголовного кодекса и ограничив цензуру^{99}

. «О радость и торжество! — описывал позже тогдашние свои чувства ссыльный О.В. Волков. — Наконец-то рассеется долгая ночь над Россией. Только — Боже оборони! обнаружить свои чувства: кто знает, как еще обернется? Ссыльные, встречаясь, не смеют высказывать свои надежды, но уже не таят повеселевшего взгляда. Трижды ура!»^{100}. «Ожидание перемен к лучшему», — так определял состояние своей души дипломат А. Ковалев, находившийся тогда в Берлине^{101}

. Физик ядерщик А.Д. Сахаров из КБ-11 в засекреченном Кремлеве (бывшем Сарове) Арзамасской области в ответ на вопрос «что же будет после смерти Сталина?» скептически отвечал:

— А ничего, все пойдет по-старому, сложная система подчиняется своим внутренним законам и сама себя поддерживает^{102}.

Однако, повторяем, таких мнений, тем более высказанных вслух, было ничтожное количество. Народ, в подавляющем большинстве, встретил смерть вождя как личное горе, как трагедию. У миллионов людей на уме была только одна тревожная мысль: «Как же мы теперь без него?»

Но эти миллионы по-разному, а порой и не без недоумения встретили известие, что во главе правительства теперь будет Маленков.

В упоминавшемся уже опросе, проводимом студентами факультета истории, политологии и права МПУ (ныне МГОУ), свидетелям и очевидцам событий тех времен задавался и такой вопрос: «Кто, по вашему мнению, обладал наибольшими способностями и наибольшим правом руководить страной? Если вы отдавали кому-нибудь предпочтение, то почему?».

В пользу Маленкова высказалось 39-40% опрошенных.