Хрустальное озеро

Январь выдался снежным. Анна Келли бросила снежок в Эммета Макмагона. По традиции он взял пригоршню снега и сунул ее девочке за шиворот, та завопила, а потом оба засмеялись.

— Ты уже пришел в себя? — спросила Анна.

— От чего?

— Ну, твоя мама умерла…

— Нет, не пришел. Наверно, просто стал немного привыкать.

— Можно мне играть с тобой и Кевином Уоллом? — спросила она.

— Нет, Анна. Мне очень жаль, но ты девочка.

— Так нечестно.

— Ничего не поделаешь, — философски ответил Эммет.

— Кит и Клио тоже не играют со мной, хотя они девочки.

— Они уже большие девочки.

— Они обращаются с тобой так же плохо, как со мной? — Анна надеялась найти в Эммете товарища по несчастью.

— Нет, они совсем не плохие.

— Мне хотелось бы быть старой. Совсем старой. Чтобы мне было лет двадцать. Тогда я знала бы, что делать.

— И что бы ты сделала? — с интересом спросил Эммет.

Анна была смешная. Алое пальто с капюшоном и взволнованное красное лицо делали ее похожей на гнома.

— Я бы вернулась сюда, отвела Клио и Кит на озеро, столкнула их в воду и утопила! — с жаром воскликнула она. Но тут же спохватилась: — Ох, Эммет… Эммет, прости меня!

Анна побежала за ним.

— Я дура. Поэтому со мной никто и не играет. Я забыла, вот и все. Просто забыла.

Эммет обернулся:

— Да, конечно. Но это была моя мать. И я ее не забыл.

Слова «мать» и «забыл» он произнес с трудом. По лицу Анны потекли слезы.

В этот миг из гаража вышел Стиви Салливан:

— Эй, Эммет, оставь ее в покое. Она еще маленькая. Не заставляй ее плакать.

Эммет круто развернулся и пошел домой.

Заплаканная Анна посмотрела на Стиви.

— У меня нет друзей, — сказала она.

— Да, это проблема, — ответил Стиви и посмотрел в сторону магазина готового платья Хэнли, надеясь увидеть свою энергичную подружку Дейдру, которая идет по занесенной снегом лох-гласской улице и думает об их следующем свидании.

* * *

Джеймс Уильямс был заинтересован в том, чтобы постояльцев, приезжающих в гостиницу «Драйден», встречал первым именно Льюис Грей. Поэтому он заботился о том, чтобы этот красивый ирландец был ухожен и хорошо одет.

— Мне разрешили отдавать рубашки в прачечную гостиницы, — гордо сказал Льюис Лене. — Ты сэкономишь уйму времени на стирке и глажке.

Времени действительно не хватало, но Лене нравилось заниматься этим: стирка и глажка были частью игры в мужа и жену. В Лох-Глассе она никогда не гладила. Это делала Рита. А ей приходилось ломать голову, на что тратить время в доме, где она чувствует себя чужой.

А Льюис рассказывал ей о своих новых успехах.

Раньше наниматели хотели получить доказательства того, что ты умеешь выполнять определенную работу и находить общий язык с другими. Война все изменила. Теперь в письменных рекомендациях и опыте работы никто не нуждался.

Льюис считал, что стойка регистрации — это сердце гостиницы, и Лена знала, что он не преувеличивает. Все в «Драйдене» должны были держать его в курсе гостиничных дел. Вместе с экономкой и старшими горничными он составлял расписание уборки номеров. Обсуждал с шеф-поваром целесообразность вывешивания копии меню в вестибюле. Именно Льюис предложил, чтобы каждый швейцар носил на груди табличку со своим именем.

— Спасибо, но я и сам знаю, кто я такой, — огрызнулся старший швейцар Эрик, кусавший себе локти из-за того, что в свое время взял на работу этого карьериста.

Льюис не обратил на его тон никакого внимания.

— Конечно, знаете, Эрик. И все остальные тоже. Но как быть с американцами? Им захочется запомнить славного парня, который так хорошо принимал их в «Драйдене».

Эрик признавал разумность довода, но это никак не сказывалось на уровне его чаевых. Потому что большая часть долларов, переходивших из рук в руки, попадала к Льюису Грею. Американцы высоко ценили услуги человека, который помнил их имена и давал ценные советы, как лучше провести отпуск.

Никто не называл Льюиса администратором; он был «мистером Греем со стойки регистрации». Постояльцам советовали по всем вопросам обращаться к нему, и Льюис никогда их не разочаровывал.

— У меня в жизни еще не было такой хорошей работы. Я должен сделать все, чтобы стать здесь незаменимым, — говорил он, и Лена признавала его правоту. Никакие самые блестящие характеристики не позволили бы Льюису занять столь высокую должность в других гостиницах того же класса.