Хрустальный шар (сборник)

«ЛЮДЕЙ, способных на все, ищет новая, в будущем гигантская фирма. Зарплата небольшая, зато гарантируется доля от прибыли. В первую очередь нужны непризнанные писатели, ораторы, ловкачи и бывшие солдаты бронетанковых войск, воевавшие на фронте».

В редакциях был адрес подателя объявления, и потому уже через час после выхода газет к Раутону явился невысокий человек с голубыми, немного косящими глазами, пиджак которого растягивал на плечах плохо вшитый карман для револьвера.

– Привет, ищейка! Что, хочешь поживиться моим хлебом? – спросил репортер.

Он сидел за столиком, который выехал в центр комнаты. Вдоль стен громоздились черные ящики с карточками, а над головой Раутона висел громадного размера плакат с надписью: «ТРЕСТ ТВОИХ ГРЕЗ».

Здесь было много папок с бумагой, две пишущие машинки на двух столиках и телефон.

– Что ты делаешь, Раутон? – спросил несколько удивленный детектив, рассматривая огромную надпись за спиной репортера. – Мне пока и полицейских хлебов хватает, а вот что за объявление ты дал, сынок? Собираешься заняться нелегальным делом?

– Думаешь, что я организую шайку гангстеров? Ничего подобного, парень. Иди в бар и выпей рюмку за мое здоровье.

– Где ты взял на это денег? Ведь тебя уволили? – спросил агент.

– Бабка мне прислала загробной почтой. Прощай, благородный сыщик, у меня заказан разговор с Белым домом. Трумэн меня ждет.

– Вечно ты вывернешься, – не без восхищения сказал агент и ретировался.

В десять часов пришел Трайсен с нанятыми стенотипистками. Через минуту появился столяр, лакировальщик и трое рабочих. За пятнадцать минут часть комнаты была выделена под «секретариат», где был установлен второй телефон. Стенотипистке был дан для переписывания второй том «Графа Монте-Кристо», поскольку «бездействие деморализует работников», как выразился репортер. Художник уселся сбоку за маленьким столиком, а Раутон, ожидая искателей приключений, клюнувших на объявление, решил немного подкрепиться. Когда раздался звонок, он спрятал хлеб с колбасой в ящик стола.

У первого посетителя, Тима Киттли, не было левой ладони, которую он потерял под Фалезом стрелком-танкистом. Мундир у него светился на коленях и локтях. Он учился в драматической школе, но увечье сделало его актерскую карьеру невозможной. Остался только голос, чудесный, гибкий и мощный.

– Вы будете работать в бюро. Левую руку будете прятать в кармане, пока не сделаете протез. Мне лично стыдно за тех, кого шокирует ваше увечье. Если бы вы не оставили свою руку под Фалезом, сейчас в Белом доме, может быть, сидели бы веснушчатые арийцы. Но ничего не поделаешь, клиент – наш бог. Впрочем, это только до времени. Вот вам десять долларов аванса и проспекты. Там все написано. Пока.

Он всунул Киттли в карман пачку бумаг и банкноту.

– Прошу следующего.

Вошел юноша с длинными волосами, печальный и растрепанный телом и – как казалось – душой. Говорил плохо (немного брызгал слюной), зато, как утверждал, писал прекрасно.

– Это мы посмотрим, – сказал репортер. – Подойдите вот к этой полке и возьмите две книги с краю. Что это? «Ромео и Джульетта» Шекспира? А вторая? «Пиквикский клуб»? Вот вам задание: написать по сто стихов в стиле и духе Шекспира и Диккенса без всяких украшательств. Должны быть такие, будто эти оба из гроба встали, понятно? Даю вам на это пятнадцать минут.

– Мало.

– Пятнадцать минут и десять долларов аванса, если я буду доволен.

Юноша достал ручку. Тем временем Первая Секретарша позвонила шефу по телефону (для чего ей пришлось соединиться с местной телефонной станцией, хотя могла сделать это гораздо проще, через фанерную перегородку) и уведомила, что прибыли еще три человека.

– Пусть первый войдет, – решил репортер.

Волосы у визитера немного взъерошены, глаза светились как фары полицейского автомобиля. Он курил огромную инсектицидную сигару и задумчиво поглаживал телефонный аппарат. Следующий гражданин хотел всего лишь посмотреть на странного человека, который дал объявление. Он подозревал, что это жульничество, и грозил донести в полицию. Он был выпровожен без оскорблений и ругани. После него показался человек, который застрял в узких дверях, сделанных в перегородке. Под сюртуком у него была трикотажная рубашка в полоску, как у старых моряков в плохих фильмах.

– Занимали второе место в чемпионате по боксу в тяжелом весе? – спросил Раутон, с интересом рассматривая комковатый, словно раздавленный, нос и припухшие веки старого боксера. Пиджак обтягивал его, как надутый парус. – Очень хорошо. Умственный vacuum, но здесь… – Раутон через стол дотянулся до жилистых бицепсов. – Чемпион, мы сегодня же подпишем с вами договор. Как вас звать?

– Бриз. Джим Бриз. Я был тренером Демпси.

– Хо-хо, а Линкольна вы помните? Превосходно. Вот вам пять долларов.

– А что я должен делать?

– Пока вы будете украшать помещение, а при случае выводить кого-нибудь на свежий воздух.