Хтон

— Вероятно, ей пришлось спрятаться, — сказала она. — Любовь… любовь этого мужчины стоила бы ей всего; с обычной точки зрения, всего.

Она медленно поднесла руку к шапочке и сняла.

Огненная лавина скатилась ей на плечи.

Атон коснулся живого пламени ее волос.

— Ты! — произнес он.

III. Озноб

§ 400

6

Первоцвет бухнулся рядом с Атоном, от его огромного тела валил пар.

— Я пытался, — сказал он грустно. — Пытался… но просто не могу целиком извлечь гранат из той ничейной стены. Такой вот я невезучий!

— Такой вот ты толстый! — дружелюбно пробормотал Влом с другой стороны. — Твое пузо тебя обжуливает. Хорошо, что можешь еще увидеть гранат…

— Я бы его достал, если бы мог разглядеть сквозь пот, — сказал Первоцвет, протирая глаза. Возможно, насмешки Влома задевали его, но он этого не показывал. — У меня проворные пальцы, но эта жара… иногда я мечтаю о приступе озноба.

— Озноба! Я о нем слыхал. На этот раз, Цветик, ты не получишь от меня ни камня. Озноб убил бы тебя.

Глаза Первоцвета сузились. Атон сидел, не шевелясь, ибо знал, что этот человек никогда не попытается сам найти гранат, если его запасы не на исходе, и что он почуял выгодную встречу. Когда Первоцвет голодал, развлечения нарушали монотонность тюремной жизни, а Влом, наработав на несколько пайков после неудачи с голубым гранатом, наверняка был готов сыграть снова.

— Ты уверен, что достаточно знаешь об ознобе? — вежливо спросил Первоцвет.

— Что тут знать? — Влом ковырял сломанный ноготь на ноге. — Мой дружок умер от него, протянул ноги — это я знаю. Он оказался по своим делам на одной плачете и не подозревал, что там свирепствует озноб. Не понял, что и у него самого озноб, пока не стало слишком поздно. Наверняка я подхватил эту штуку от него, а ведь мне не сходить к врачу, как ему. Он все холодел, холодел — и умер.

— На Хвее, моей родине, была эпидемия в 306-ом, — сказал Атон, поскольку заметил по некоторым признакам, что Влом уже на крючке и заплатит дань. — Она началась в первый месяц года. Мой прадедушка Пятый оказался после нее сиротой. Скосило треть планеты.

— Значит, пандемия, а не эпидемия, — сказал Первоцвет. — Она, если хотите знать, происходит регулярно раз в 98 лет, и примерно половина миров человеческого сектора уже пострадала от озноба. А вам известно, что он не заразен? И что сейчас от него страдает сама Земля?

Влом молчал перед столь искусно поставленными вопросами, но наконец прекратил сопротивление. Его слабость была в том, что он терпеть не мог, когда кто-то знает нечто, чего не знает он, даже если в этом знании для него нет никакой корысти.

— Ты здесь дольше меня! — воскликнул он. — Ты не можешь ничего знать о Земле.

Первоцвет уселся поудобнее:

— Зато я кое-что знаю об ознобе, — и самодовольно умолк.

— Я тоже знаю про озноб. Мой друг умер от него. Если бы нашелся врач, который напичкал бы его лекарствами…

— От озноба нет лечения, — сказал Первоцвет.

Атон при этом помрачнел.

— Врешь, — неубедительно произнес Влом. — Кучу людей спасли. Даже тех, кто проходил с ним два дня.

— Лечения от него нет.

После отчаянных оборонительных действий Влом лишился наконец граната, вокруг них собралась аудитория, и полился поток новостей.

— Человек, — сказал Первоцвет, говоря тихо и заставляя слушателей рассесться, — обогнал свет, чтобы насадить колонии в сотнях и тысячах световых лет от своего дома. Но озноб поймал его врасплох. В § 25 новехонькая колония в 700 световых годах от Земли к центру галактики (не бучу уточнять ее галактические координаты: пригодится еще для одного граната) сообщила о первом случае. Молодой рабочий сельхозбригады пришел в больницу с жалобами на внезапную лихорадку. Она длилась каких-то две минуты, признался парень, но наверняка он чем-то заболел. Врач применил термощуп, температуры не обнаружил и отправил парня назад в поле. Колонизация — тяжкая работа, ленивых тогда не баловали. Случай был занесен в картотеку и забыт.

— Пять дней спустя (по земному времени, конечно — этот гранат на сравнительную хронологию не тянет) тот парень вернулся к врачу с запиской от бригадира: производительность низкая, в работе небрежен. В чем дело? Врач опять ткнул щупом и снова не обнаружил температуры — наоборот, температура тела ниже нормы — и отослал его в дисбригаду.

— Прошло еще три дня. На этот раз жертву привел друг. Невозможно было заставить его работать. Парень пребывал в благодушном ступоре, словно пьяный, хотя уже два дня не притрагивался к самогонке. К тому же он совершенно перестал есть. Приятель больного упомянул, что временами и сам чувствует холод. Как будто холодный воздушный ток обрушивается на него и заставляет дрожать, хотя со стороны этого не видно. А уже через минуту чувствуешь себя отлично, даже лучше, чем раньше, но… Врач машинально провел над ним щупом, температуры не обнаружил и отпустил, сделав еще одну запись в картотеке (ибо это был опытный врач), а нерадивого работника взял под наблюдение.