Художник

Держа Селену за слегка, дрожащую от трепета руку, и пребывая в искусственно тёмных сумерках, я постепенно так расслабился, что впервые за последнее время, чуть по-настоящему не заснул. Лишь на мгновение, кивнув головой, я тут же открыл глаза. Впасть в забытие, в ответственный момент животворения музыки, сущее бескультурье. В периферии мне показалось слабое свечение. Я повернул голову. На первом этаже, вдоль стены, шло нечто светившееся, подобием подсвеченного красным и оранжевым светом дыма. Затем, обозначился ещё один такой объект, на этот раз в другой стороне.

Когда их стало опасно много, не менее восьми человек, они все же заметили меня. Не смотря, на мои старания, вжаться в кресло и наблюдать за ними, одним краем глаза. Это были неприятные создания. Лица их, точнее морды, покрывала не то чешуя, не то очень грубая кожа, зелёно-коричневого и серых оттенков. Их формы черепов, походили на атрофированные головы ящериц. В целом по строению тел, была та же самая суть. Словно ящерицу, когда-то давно неудачно скрестили с человеком и на протяжении столетий, этот новый вид, вырождался. Давая на свет, всё более неудачные поколения.

Один из них, что-то прошипел остальным, указывая рукой, в моём направлении. Я сделал глубокий вдох и вышел из сна. Со рта у меня капала слюна. Я немедленно вытер её рукавом. Мои две спутницы, с прикрытыми глазами, имели самые отстранённые и блаженные выражения лица. Они по-прежнему, слушали орган и присоединённый к нему, оперный голос, приглашённой дивы. Мордастые, словно убаюкали всех, кроме исполнителей, чтобы взять меня тёпленьким.

В зале, вместо святящихся алым светом уродцев, была целая дюжина мужчин и женщин в серых строгих костюмах, двойка. Их неприятные без выражения лица, скривились. Я понял как ясный день, что они расстроились, от факта, что я проснулся. Весь зал был с закрытыми глазами, и блаженно слушал музыку. Никто их не видел, никто их не слышал. Они перешли на бег, стремясь на лестницу, чтобы подняться ко мне.

Понимая, что им нужен только я, мне пришлось покинуть уютную лоджию и спасаться бегством. По лестнице уже гремели их каблуки. Я рванул в сторону запретного входа для посетителей. Открыто. Комната уборщицы, ведущая внутрь хозяйственных построек. За мной шла настоящая погоня. Я только слышал, как за мной хлопают, закрываемые мной двери. Слышал, как разлетаются во все стороны, сваленные мною вёдра и коробки, как хрустит поваленная на бегу мебель. Кощунство конечно, устраивать здесь погром, но местные святые мощи я чувствовал, мне уже не помогут, схвати они меня.

Хозяйственные помещения сменились кельями. Напуганные монахини выскакивали из своих дверей, посмотреть что происходит. Это было мне на руку. Теперь я специально стучал, во все двери на ходу, чтобы они, побыстрее распахивались. Это прекрасно работало, задерживая с десяток серых загонщиков.

Они не ругались и не переговаривались, они не кричали мне ничего в след. Лишь упорно и целеустремлённо преследовали меня, сохраняя злое спокойствие. Ещё была у них одна странность, никто из них не открывал рта. Даже хотя бы для того, чтобы вдохнуть воздуха на бегу. Кельи закончились балконом. На ходу, я чуть не выпрыгнул с него. Вовремя опомнился. В состоянии погони, я уже был на третьем этаже. С балкона я полез вверх, по старой водосточной трубе.

Её конструкция, наверно была способна выдержать не одного меня. Переставляя руки и ноги, с крепления на крепление, я оказался на уровне шестого этажа. Такая знакомая высота и такая пугающая. Когда стоишь на скользкой, медной черепице, с коричневой патиной. Держась за тросы креплений, провода, трубы и особенности сооружения купола, я побежал на другой конец крыши. Мельком оглянувшись, я заметил за собой пятерых.

— Чтоб вам пусто было, отрывать меня от органного концерта! — в сердцах крикнул я им, запустив в них забытым кровельным молотком.

Первый бегущий счастливчик, увернулся. Бегущий, вторым, тоже. Реакция что надо. А вот третий попросту увидел летящий молоток, только когда тот приблизился к его лицу впритык. Лица сразу не стало. Оно сменилось на зелёную зубастую морду, и было тут же, прикрыто отвратительными зелёными лапами с перепонками. Следом я отправил открытую банку краски. Первый ловкач, отбил её кулаком, но выплеснувшая белая краска окатила первую троицу.

— Кто ещё хочет? — лицо моё осветила, злорадная улыбка злого гения-художника. — Всё? Тогда следуйте за мной!

Вот уж не думал, что у меня столько поклонников. Проносилось в моей голове, когда я прыгал с одного уступа на другой, опасаясь всерьёз оступиться или сорваться. Попутно я вспоминал, хорошо забытый, со времён учёбы паркур. Когда понижавшиеся строения и их уступы закончились, воспользовался ржавой лестницей. Я вознамерился преодолеть забор, в одно движение, как вдруг из кустов меня окрикнули.

— Стой Кай!

— Скажи это лучше им. — я не рассмотрел того, кто мне это сказал.

— Стоять! — рявкнул второй, неизвестный силуэт мужчины и на подбегающих, отразился яркий луч белого, как ясный день фонаря.