Хунну в Китае

Как только весть о катастрофе достигла Лояна, Гао Си заявил императору, что у него нет средств для обороны столицы, и посоветовал бежать. Но было поздно. Во дворце не нашлось ни колесницы, ни лошадей, а голодные жители города грабили и убивали друг друга. 27 тыс. хуннской конницы подошли к Лояну, рассеяв по дороге остатки китайских войск. Хунны заняли город, не понеся потерь, и первым делом сожгли все судебные присутствия. Они захватили дворец, убили наследника престола, а затем учинили резню. Около 30 тыс. китайцев погибли. Император переодетым бежал из дворца и сумел выбраться из города, но предатели сообщили хуннам, по какой дороге он пошел, и те без труда поймали одинокого пешехода[101]. Это был первый в истории случай, когда китайский император живым достался в руки иноземного врага.

Гао Си, истинный виновник разгрома, бежал на юго-восток и на скорую руку создал новое правительство. Хунны не стали преследовать этот призрак старой власти, а устремились на запад — к богатой Чанъани, второй столице империи. Комендант Чанъани, Сыма Му, выслал войско, чтобы запереть горный проход из Хэнани в Шэньси, но командир отряда, изверившись в династии Цзинь, перешел на сторону хуннов и провел их войско к Чанъани. В осажденном городе не было ни оружия, ни провианта. Не ожидавший ниоткуда помощи Сыма Му сдался и был казнен. Хуннские мечи и голод превратили богатую долину реки Вэй, житницу Северного Китая, в обширное кладбище[102].

После взятия Чанъани Ши Лэ со своим войском совершил бросок в низовья реки Хуай и ликвидировал Гао Си вместе с его правительством, за что получил титул «Великого полководца империи Хань». Завоеванные территории остались под его управлением, хотя и не юридически, но фактически.

Консолидации китайских сил, еще значительных на юге страны, помешало восстание беженцев из Ганьсу, которых власти пытались заставить вернуться обратно, несмотря на то, что там в 310–311 гг. проходили активные военные действия. Несчастные беженцы, предчувствуя неминуемую гибель, сочли собственную династию менее страшным врагом, нежели хуннов, и отказали ей в повиновении. Восстание было подавлено только в 311 г.[103]. Оно сыграло роль диверсии в пользу хуннов, хотя было вызвано исключительно произволом и бездарностью цзиньских военачальников. После разгрома восставших китайцы двинули армию на Чанъань и в 312 г. вытеснили оттуда хуннские войска Лю Яо. Победа и возвращение одной из столиц позволили китайцам короновать нового императора с соблюдением упрощенного церемониала, так как законный монарх был еще жив.

По воззрениям того времени, императорский титул был пожизненным. Отсутствие императора, как и захват его иноплеменниками, не были предусмотрены законом, потому что такие явления представлялись невозможными. Но когда это произошло, а потребность в законной власти даже возросла, то новый император стал как бы «исполняющим обязанности» до гибели прежнего, которая была неизбежна. По сути дела эта коронация была вызовом хуннам. После этого война вступила в новую фазу.

Впечатление от падения столицы было поистине ошеломляющим. Оно потрясло даже сердца согдийцев, имевших в то время постоянные торговые связи с Китаем. Некий Наной-вандак сообщал своему «господину» о судьбе своих соотечественников, пришедших «изнутри» (Китая), и о том, что они рассказывают. «Император, так они говорят, убежал из Сарага (Лояна) из-за голода, и его дворец и крепость были в огне… Так, Сарага больше нет, Нгапа (Кайюань в Хэнани) больше нет! Кроме того, тогда (император был пленен) хуннами. И они… Хумдан (Чанъань), и разграбили страну до Ныныма (?) и за Нгапу — те хунны, которые вчера были подданными императора. Тогда, господин, мы не знали, будет ли способен остаток китайцев выгнать хуннов из Хумдана или они займут ту остальную страну»[104]

. Дальше текст письма сохранился фрагментарно, но видно, что симпатии согдийца не на стороне хуннов. Да это и понятно: нелегко наблюдать, как вокруг прекрасной столицы голодные жители варят человечину, как угоняют для переселения десятки тысяч беззащитных людей — так сделал Лю Яо, покидая Чанъань в 312 г. А кровожадность названого брата Ши Лэ, Ши Ху, взявшего весной 313 г. город Е, вызвала отвращение у самих хуннов[105].

Все это так, но сколько же понадобилось обид и притеснений, чтобы вызвать такую дикую вспышку ненависти! Страшнее всего здесь то, что за произвол и насилия вельмож империи Цзинь расплачивались крестьяне и горожане, их беззащитные жены и маленькие дети, неповинные в причинах, обрекавших их на гибель.

ВОЙНА ПЛЕМЕН