ХВ. Дело № 2 (СИ)

Я наклонился и постучал согнутым пальцем по кожуху водяного охлаждения. Так и есть — звук гулкий, из патрубка слева, куда присоединяется водяной шланг, курится горячий парок. Ясно — пусто, всё содержимое выкипело до капли. И как это Марио не расплавил ствол, когда в предыдущем зале поливал очередями от бедра, выкашивая набежавшую толпу охранников и ещё каких-то людей в чёрных и белых балахонах, размахивающих разномастными пистолетами и револьверами?

Потом мы пробирались к противоположной стене, выискивая, куда поставить ногу — гранитные плиты были сплошь завалены трупами и залиты лужами крови. Татьяна бледнела на глазах, и когда мы преодолели, наконец, жуткие завалы — её долго, мучительно рвало желчью. Страшная всё-таки штука — пулемёт вот так, в упор…

— Зато дальше, надо полагать, пойдём без помех. — сказал я. — не рота же у них тут…

По моим подсчётам, мы уже положили не меньше трёх десятков черномундирников — не считая носителей балахонов. На двух или трёх я разглядел нашитые красные тевтонские кресты и солярные знаки в виде восьмиконечных свастик.

— Я прикинул, мы сейчас должны быть на третьем этаже. — сообщил Марк. — Выше только башня, туда-то нам и нужно… я полагаю.

Я вопросительно глянул на Татьяну. Она вытерла рот платком и стала открывать несессер с «искалками». Пальцы у неё дрожали, она никак не могла справиться с застёжкой.

— Будем проверять каждый поворот. — объявил я, как только вожделенные прутики появились на свет. — Тань, как только услышишь хотя бы слабый отклик — говори, свернём.

Она мотнула головой и прикрыла глаза. «искалки» в её руках еле заметно подрагивали.

— Не получится. — вынесла она вердикт примерно через минуту. — Тут повсюду такой мощный фон… если окажусь в одной комнате с той самой книгой, тогда, может, и почувствую, а сейчас — извини…

— Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения. — я ткнул стволом «Астры» в конец коридора. — Кажется, там мы ещё не были?

Марио, а за ним и Марк, помотали головами.

— Лестница, ведущая вверх, в донжон, должна быть где-то тут, поблизости, поэтому проверяем каждую дверь. Марио — замыкаешь, Татьяна, спрячь пока свои игрушки, сломаешь ещё… Марк, прислушивайся возле каждого поворота — короче, всё, как обычно. Готовы? Тогда, вперёд!

Всего их было семеро — совсем молодые ребята, самому младшему на глаз едва исполнилось шестнадцать, старший вряд ли успел отпраздновать двадцатилетие. Они сбились у дальней стены узкой, уставленной железными койками комнаты — нечто вроде дортуара, в каких жили студенты германских университетов, прикинул я. На каждом балахон, белый, без каких-либо символов. В руках у некоторых поблёскивают лезвия ножей.

— Фамилары? — шепнул Марк.

— Нет, блин, папы Карлы… — огрызнулся я. — Сам, что ли не видишь?

— Какие ещё карлы?

— Который вырезал из полена Бура… Пиноккио. Неужели не читал эту сказку?

…вот чёрт, неужели Алексей Толстой её ещё не написал?..[3]

— Так его звали Антонио, а прозвище — Мастер Вишня! И вообще, тогда уж, скорее, Арлекины. Только вот — почему их семеро? Один погиб, должно же быть восемь!

— Главное, что не девять. — ответил я, не спуская взгляда с жмущихся в кучку фамиларов. — Если я что-нибудь понимаю в колбасных обрезках и вообще, в оккультизме, то для ритуального жертвоприношения, который задумал Либенфельс, нужно именно такое количество — не больше, и не меньше. Потому они, скорее всего, и живы до сих пор.

— Давайте, я с ними поговорю? — предложила Татьяна.

— Это ещё зачем?

— Ну, надо же объяснить, что их ждало на самом деле! Пусть выбираются из замка и расходятся по домам, пока этот гад Либенфельс не устроил ещё какую-нибудь мерзость!

Не выйдет у тебя ничего. — сказал Марк. — Тот, в Иерусалиме — помнишь, как ему качественно промыли мозги? А эти, к тому же, в се вместе, друг за друга держатся.

— Да, Тань, сагитировать эту компашку не получится, уж извини. К тому же, по-немецки ты говоришь неважно, но думаю, и у Марка ничего не выйдет.

Один из фамиларов, тот, что стоял впереди, вдруг коротко взмахнул рукой. Кинжал рыбкой блеснул в воздухе, едва не задев Татьяну, и со звоном отскочил от стены.

— Ах, ты ж, гадёныш!..

Марк едва успел подбить ствол «Астры» вверх, иначе бы я полоснул очередью прямо по белобалахонной кучке. Грохот, визг пуль, один из фамиларов громко ойкнул и схватился за щёку — то ли каменный осколок от стены, то ли задело рикошетом.

— Не стреляй, Лёша! — отчаянно закричала Татьяна. — Ты прав, пусть их! Не хотят — не надо, пойдём отсюда, только, умоляю, не стреляй больше!

Марио обхватил меня сзади, заставил отдать оружие.

— Пойдёмте, синьор Алексис, ну их совсем! Подопрём дверь скамьёй, я видел в коридоре — тяжеленная, дубовая, замучаются выбивать…

Оказавшись снаружи, я сел на пол, привалившись к стене, и наблюдал, как Марк и Марио подпирают скамьёй дверь в дортуар. Что ж, разумно — комната, судя по окнам, угловая, другого выхода нет. Посидят, поколотятся в дверь, поостынут — может, соображать начнут?