Кибердемоны. Призрак

– Это вы с тётей Мириам были лучшими подругами. А нам приходилось с этим жить.

– Но детка…

– Ой всё, мама. Мне пора.

Сдёрнув наушники он запихал их обратно в карман, застегнул пуговицу, затем застегнул куртку на молнию…

Дома, в Ванне стоял фильтр входящих, но на примитивных переносных Плюсах такой не поставишь – одна из причин пользоваться ими пореже.

Номер-люкс в Мандарин-отеле был отражением квартиры Платона. Просторные комнаты, чистота и геометрический порядок.

Только Ванна здесь была не Хитачи, а Тойота Марк-19, с покрытием под хитин – по полированной поверхности разбегались фрактальные узоры, имитирующие панцирь глубоководного краба.

Ковёр на полу изображал не микросхему, а матричную решетку. Вместо торшера – терракотовый вазон с экзотическим растением. Фаллически острые листья скрывают ярко-малиновые полукружья лепестков, сладострастно сомкнутые вокруг желтого пестика…

Вспоминая, как лучезарно улыбнулась ему девушка-метрдотель в холле – после того, как он предъявил голубую карточку – Мирон сбросил куртку и ботинки, остро ощущая их "секондхендовость", неуместность в номере роскошного отеля.

Открыв дверцы шкафа, вытащил сумку для грязного белья, запихал в неё куртку, ботинки, рубашку с трусами, джинсы – не вынимая из карманов ничего, кроме замшевого конверта с карточкой – и выставил всё это в коридор с пометкой "выбросить".

Может, его по-сути неплохие кроссовки и джинсы еще обретут вторую жизнь где-нибудь на блошином рынке в Капотне, а может достанутся непутёвому сынку одной из горничных-бирманок, которых любят нанимать на работу японские отели…

Дексаминовая волна схлынула и Мирон чувствовал непреодолимое желание оказаться в Плюсе. Где угодно, пусть не в своём особняке, где вновь может подстерегать мамочка с очередным ворохом вопросов, но только не здесь, в Минусе, где остро ощущалась бренность всего сущего.

Нужно хотя бы на несколько часов перестать чувствовать тело. Кожаную оболочку, набитую булькающими органами, полупереваренной пищей и экскрементами. Перестать чувствовать ток крови в ушах, биение сердца, колотьё в правом боку – печени дексамин нравился куда меньше, чем мозгу.

И сбросить, наконец, напряжение.

Побыть Кровавым Точилой.

Мирону хотелось мяса. Чего-то такого, от чего кровь заледенеет в жилах, а мозги зашкворчат, будто их поджаривают на электрогриле. Чего-то, что поможет забыть образ гончих, бегущих по его следу…

Выставив таймер на три часа и погрузившись в Ванну, почувствовав, как биогель проникает во все впадины тела, отдавшись на мгновение этому приятному ощущению, он мысленно назвал пароль.

И оказался в шатре из белесой материи, посеревшей и с прорехами, сквозь которые проникал желтый солнечный свет. Разрешение было потрясающим: свет структурировался на отдельные лучи, а в них, повинуясь квантовому алгоритму, плавали пылинки…

Привычным жестом я накинул лёгкую льняную рубаху, поверх неё – тяжелый нагрудник из многослойной, проклеенной рыбьей желчью воловьей кожи. Лодыжки оплели жесткие ремни поножей, а голову обхватил шлем с жесткой щеткой конского волоса.

Копьё, меч, щит… Откинув полу шатра, я шагнул на солнце. Рати как раз строились друг против друга.

Слева длинные ряды воинов доходили до полосы прибоя, за которой покачивались чёрные ахейские корабли, крутыми боками и неуклюжестью похожие на уток в парковом пруду.

Справа высились неприступные стены древней Трои.

– Приветствую тебя, Диомед! – крикнул сотник, когда я занял своё место в фаланге.

– Хай, Точила! Давно не виделись! – понеслось по рядам.

– Где пропадал, Кровавый? Без тебя как-то скучновато…

Отвечая на приветствия, я приготовился к бою. Обнажил копьё, выставил щит – меч пойдёт в ход немного позже, когда рати столкнутся.

Над рядами ахейцев прокатился клич – мы разом подняли копья и ударили древками в щиты. Троянцы ответили волчьим завыванием – Паллада, любительница волков, сегодня была на их стороне…

Один удар сердца – и ряды сомкнулись. Щиты грянули о щиты, копья с треском преломились. Грохот медных доспехов слился в единый протяжный шторм.

Крики гибнущих слились с победными воплями победителей, по земле заструились ручьи крови, превращая желтую вытоптанную глину в чёрную раскисшую грязь.

Мой сосед по фаланге, метнул копьё, поразил врага прямо в лицо. Теперь оно, пройдя через глазницу, торчало из затылка. Поверженного воина тут же схватил за ноги какой-то нищеброд – они, как шакалы, кружили вокруг сечи. Там подобрать оброненный меч, тут содрать с мертвеца нагрудник… Как говориться, с миру по нитке – голому на доспехи.

Сосед, хекнув, отрубил нищеброду голову. Туда ему и дорога: нефиг оббирать мертвецов – им еще перезагружаться. Неприятно обнаружить, восстановившись, что тебя ободрали, как липку…

Обезглавленное тело повалилось на колени, затем ткнулось обрубком шеи в землю. Ярко-алая артериальная кровь хлестала прямо на ноги дерущихся вокруг.

Я отвернулся.