Киноспекуляции

И когда Айрис запрыгивает в его такси в надежде удрать, зерно падает на подготовленную почву. Затем его преследует воспоминание об этой встрече – но преследует оно и зрителя. Даже сильнее, чем Трэвиса, потому что мы, зрители, знаем, что это был лишь миг. Мы знаем, что, когда он снова подойдет к ней, она поднимет его на смех (и действительно поднимет). Может быть, даже не вспомнит этот случай (и действительно не вспомнит). Станет уверять, что у нее все хорошо и помогать ей не надо.

Но… в тот миг, когда она запрыгнула в его машину, она ясно и недвусмысленно просила спасти ее от этих людей.

Значит, рано или поздно Трэвис вооружится до зубов и пойдет спасать «милую Айрис».

И тогда «Таксист» станет на путь «Жажды смерти», «Выслеживания» (которое я уже видел к тому времени) и «Фермера».

Пол Шредер отчетливо дает понять, что переворачивает наизнанку модель «Жажды смерти». На самом деле в финальной перестрелке Трэвиса с сутенерами Шредер хотел зайти еще дальше, чем это сделал Скорсезе. Если бы Шредер сам снимал фильм, он бы окропил стены трах-отеля сюрреалистичными пятнами ярко-красной крови, как в самурайских фильмах Кэндзи Мисуми. Шредер задумывал финальный выход Трэвиса как «достойную смерть самурая», именно поэтому Трэвис пытается покончить с собой (но патроны кончились). Поэтому кульминационную перестрелку он всегда представлял себе в стиле японского сюрреализма, чтобы красные пятна крови на стенах подчеркивали абстрактность насилия. Мартин прекрасно понимал, откуда растут корни у этой сцены, но не пошел у Пола на поводу. Когда я спросил его почему, он мгновенно и не без юмора парировал: «Да потому что я не Кон Итикава, вот почему. Я могу снимать только сцены из знакомых мне миров»[74].

Однако Дэвиду Томпсону Скорсезе сказал: «Я был шокирован тем, как зрители восприняли насилие [в „Таксисте“]. Перед этим меня поразила реакция зрителей на „Дикую банду“. Я смотрел этот фильм с другом в просмотровом зале Warner Brothers, и мне он очень понравился. Но через неделю я повел друзей на него в кинотеатр, и ощущение было такое, будто жестокость передавалась зрителям и наоборот».

«Шокирован»?

Серьезно?

Ты был «шокирован»?

Давайте еще раз: воспитанник Роджера Кормана, снявший «Берту по прозвищу Товарный Вагон» и чуть было не снявший «Я сбежал с острова Дьявола», создает одну из самых напряженных и жестоких кульминационных сцен в истории кино… и «шокирован» тем, что она заводит зрителей?[75]

Да фигня все это.

Обычная чушь, которую любой режиссер навешает на уши Дэвиду Томпсону, Стивену Фарберу, Чарльзу Чамплину, Рексу Риду или Роне Барретт, а те и поверят.

Причем в случае Скорсезе слова о том, что он был «шокирован» реакцией публики на кульминацию «Таксиста», – это типичные оправдания режиссера, снявшего скандальную сцену грандиозной жестокости и теперь нервно ерзающего на стуле перед журналистом, требующим за это отчета.

Никто из них не скажет, что насилие на экране – это весело.

Никто не скажет: я хотел дать под занавес взрывную концовку.

Никто не скажет: я хотел выбить зрителей из этой их спесивой позы всезнающих экспертов по киноприемам. (Кен Рассел мог бы так сказать, но очень немногие режиссеры в мировой истории обладали яйцами такой величины, как Кен Рассел.)

Нет, как и Пекинпа до него, Скорсезе начал выкручиваться, неискренне характеризуя созданные им великолепные, опьяняющие своей жестокостью сцены как ужасающие

.

Я уже писал о том, как отличался «Таксист» от всех других местематических фильмов, вышедших на экраны в том же году и годом ранее. Насколько другими были его персонажи, его атмосфера, его цель, его авторский голос, его литературный контекст.

Но кое-что роднило «Таксиста» с «Коффи», «Опьяненным борьбой», «Джонни Огненное облако», «Выслеживанием», «Человеческим фактором» и другими местематическими фильмами, заполонившими тогда экраны «Карсон Твин Синема»: то, как на протяжении всего фильма готовился и выстраивался оргазмический взрыв насилия в финале. В руках Скорсезе этот финальный взрыв по энергичности и мастерству не уступает ни одной перестрелке, когда-либо снятой в кино.

И все-таки что конкретно «шокировало» Скорсезе в реакции публики на «Таксиста» во время его первого проката?

Скорсезе так объяснял это Томпсону: «Я один раз был на „Таксисте“ в кино, в премьерный вечер, и на перестрелке все вокруг орали как оглашенные. Когда я снимал ее, я не ожидал от публики такой реакции: ДАВАЙ, ПРАВИЛЬНО! МОЧИ ИХ!»

Так, может быть, зрители потому и орали, что их весь фильм вели к этому финалу и этой жестокой развязке? И теперь – на самом пике – они реагировали как любая публика в американском кинозале: кричали, галдели и радостно улюлюкали.

В премьерный вечер «Таксиста» эти крики, этот ор, галдеж и даже смех в немалой степени были вызваны тем, что зрителей ударили под дых кровавые эффекты в финальной перестрелке.