Киплинг

Как не проходят и другие стихи, вошедшие в очень ровный по составу послевоенный поэтический сборник Киплинга «Пять народов», где основная тема — осмысление, а вернее, переосмысление Англо-бурской войны. На смену чеканным, заносчивым, да и довольно бездумным строкам «Южной Африки» приходит мало сказать переосмысление — искупление. «Я начинал рядовым парнем, а кончил думающим человеком», — сказано, будто про самого себя, в стихотворении «Возвращение» из того же сборника. Поэт возвращается к событиям бурской войны и словно бы переписывает написанное перед ней. В стихотворении «Колонист», впервые появившемся 27 февраля 1903 года в «Таймс» всего через полгода после окончания войны, есть такие строки:

Все вместе мы искупим свою винуЗа упрямую глупость, за кровавую баню,

И за безжалостное опустошение всего…Дабы мы смогли искоренить зло,Совершенное против живых и мертвых.

Искупить же вину перед погибшими может только собственная смерть:

И траурные марши, так и быть,Наш смертный грех покроют с головой[31]

.

Или же смерть близкого человека — но об этом сказано вовсе не у Киплинга. Написал об этом давно забытый французский прозаик Жером Таро, который в своем романе «Дингли» (получившем, между прочим, перед Первой мировой войной Гонкуровскую премию) вывел очень похожего на Киплинга английского писателя, консерватора и империалиста, который прославляет войну с бурами — но лишь до тех пор, пока буры не убивают его сына. Во время Англо-бурской войны, покуда Киплинг-старший разъезжал в репортерских и благотворительных целях по стране, маленький Джон находился вместе со старшей сестрой в мирном Кейптауне, под присмотром матери, в полной безопасности, и погибнуть не мог никак. И все же Таро, в соответствии со своей фамилией, оказался прорицателем.

Глава четырнадцатая «ВСТАВАЙТЕ В СКОРБНЫЙ ЧАС!»

4 августа 1914 года началась война, а уже спустя неделю, 10-го, Джон Киплинг, высокий, худощавый, улыбчивый юноша, любитель пошутить и покататься на мотоцикле, спешит в Лондон записаться по призыву генерала Китченера добровольцем в армию. Хотя обучение он проходил в офицерской школе, но по зрению комиссию не прошел, и пришлось вмешаться Киплингу-старшему. Пожалел ли отец потом об этом? Киплинг безотлагательно пишет лорду Робертсу, тот зачисляет юношу в «свой» полк Ирландских гвардейцев, и 14 сентября Джон прибывает в расположение полка.

Пока Киплинга-младшего наспех учат убивать, Киплинг-старший, не растративший свой патриотизм в Англо-бурской войне, столь же активно, как и пятнадцать лет назад, занимается благотворительностью. Оказывает помощь бельгийским беженцам, дает деньги на Красный Крест, отправляет постельное белье в лондонские больницы, ездит по госпиталям и военным лагерям, селит у себя в «Бейтмензе» офицеров, проходящих в Суссексе боевую подготовку, и конечно же сочиняет патриотические стихи. «За все, что есть у нас», строку из которого мы вынесли в название этой главы, закончено в последние дни августа, а уже 1 сентября стихотворение можно прочесть в «Таймс». Сочиняет и рассказы, а также очерки о своем посещении военных лагерей, больниц и военно-морских баз, которые регулярно печатаются в лондонской «Дейли телеграф».

Во Францию отец и сын отправляются примерно в одно и тоже время, в августе 1915 года, вот только миссии у них совершенно разные. Отец, говоря сегодняшним языком, — «вип», он едет по приглашению французского командования в страну, где его любят, переводят, награждают премиями и почетными степенями университетов Парижа и Страсбурга, умиляются — что французам совсем не свойственно — его произношению, смешной беглой речи и многочисленным ошибкам. Сын, которому давно уже надоела лагерная муштра и которому не терпится сразиться с бошами, едет в совсем ином качестве — пушечного мяса: весной и летом 1915 года англичане терпят поражение за поражением, потери огромны, и нужны свежие силы. Отец останавливается в лучших парижских отелях и лишь изредка и ненадолго выезжает в прифронтовую полосу; он — почетный гость французского правительства и лично Жоржа Клемансо, своего друга. Сын сидит в сыром, холодном окопе и регулярно совершает рискованные и совершенно бессмысленные вылазки, наугад обстреливая позиции противника; во Францию он «приглашен» воевать. 17 августа, в день своего восемнадцатилетия и, соответственно, совершеннолетия, Джон, прапорщик второго батальона полка Ирландских гвардейцев, отбывает на французский фронт на неделю позже отца.

Какой показалась война Киплингу-младшему, мы не знаем, его письма домой, если они и были, не сохранились; судя же по письмам Киплинга-старшего, увиденное во Франции особого оптимизма писателю не внушило.