Кирпич из Лондона

– Чую, что водку ему подадут «с пенкой»! – усмехнулся Геннадий Андреевич.

– Все будет зависеть от того, как он дальше будет себя вести. Все имеет причинно-следственную связь. Видимую и невидимую. Так мир устроен, – ответил его визави.

– Вы абсолютно правы! И все правильно просчитали, Олег Федорович! Не зря про вас говорят, что вы видите людей насквозь, подобно немецким лучам доброго доктора Рентгена, – улыбнулся Геннадий Андреевич.

– Все имеет причинно-следственную связь в этом мире, – повторил тот. – Так на чем мы остановились?

Мужчины снова начали обсуждать свои проблемы, а молодой человек с нетерпением воззрился в сторону бара, слегка постукивая кулаком о толстую столешницу, как будто задавая ритм передвижения официантки. Его не интересовали ни точеная фигурка, ни длинные ножки, ни длинные волосы, собранные в хвост, ничего… лишь запотевший, наполовину полный графинчик водки.

Девушка поставила на стол стопку и начала наливать тягучую от холода жидкость.

– Полную лей!

Официантка невозмутимо кивнула и наполнила стопку почти до краев, только пару миллиметров не хватило до того, чтобы водка не начала переливаться через край.

Мужчина, не дожидаясь, когда останется в одиночестве, жадно схватил стопку и одним махом опрокинул в рот.

– Повтори, полную! – громко стукнул он по столешнице.

Официантка равнодушно посмотрела на него и налила вновь полную стопку.

Мужчина опрокинул ее, но уже помедленнее. Некоторое время держал возле щеки, а потом бросил сквозь зубы:

– Иди. Дальше – я сам. Закуску тащи. И поскорее!

Мужчины вновь обернулись на него, Геннадий Андреевич укоризненно покачал головой, но ничего не сказал. Олег Федорович лишь поднял палец вверх:

– Весь мир опутан видимыми и невидимыми связями, друг мой! Ибо как аукнется, так оно и откликнется. Поверьте мне на слово.

Мужчина был поглощен собственными мыслями и не слышал никого. После четвертой стопки он яростно снял через голову шелковый, ручной работы, галстук, небрежно скомкал его и запихнул в боковой карман пиджака, затем снял и его, повесил на спинку стула, стоявшего рядом за его столиком. Расстегнул манжеты на рубашке и отогнул их. Через ткань нагрудного кармана просвечивало красным служебное удостоверение.

Он пил, вяло закусывал, и чем больше в нем накапливалось количество алкоголя, тем сильнее он сам себя распалял, ведя незримый монолог. Размахивал кулаками, поправлял прическу, тер уши – так часто делают, когда не хотят слушать собеседника. Иногда у него явственно прорывалось:

– Ничего! Ничего! Я им покажу! Я им докажу! Они поймут еще и пожалеют!

Мужчины за столиком неподалеку продолжали беседу, свысока поглядывая на соседа. Принесли горячее. Тот, что постарше, Олег Федорович, обратился к молодой официантке, вогнав ее в краску:

– Спасибо, дитя юное, прелестное! Из рук ваших замечательных яд приму! – и церемониально наклонил голову.

– Яд вам я не принесу. Только горячее, – пылая густым румянцем, ответила она.

– Спасибо вам! – Олег Федорович накрыл своей громадной ладонью хрупкую кисть официантки, приподнял ее и нежно поцеловал.

Девушка еще сильнее зарделась, сделала шаг назад:

– Это вам спасибо. Редко встретишь галантного посетителя. Чаще не замечают, что я человек и девушка. – Голова ее нервно дернулась в сторону соседнего столика. – Если вам еще что-нибудь нужно – скажите. Все, что угодно, – и убежала.

Геннадий Андреевич с улыбкой воззрился на Олега Федоровича:

– Удивляюсь вашему таланту очаровывать людей, подчинять своей воле. Неужели вы воспользуетесь секундной девичьей слабостью?

– Ни в коем случае! Это заведение мне дорого. И я ему благодарен. Кстати, рекомендую, постелите на колени салфетку. Я прожил с женой больше тридцати лет. И вот последний месяц она меня обоснованно подозревала. Но все косвенно. А тут обедал и капнул белый соус на брюки. Не заметил. Дома скандал. Притащил ее за руку в это чудное место. Тут установлены видеокамеры. Попросил, за небольшое вознаграждение, показать моей дражайшей супруге, как я обедал, и она увидела, как я в гордом одиночестве капаю соус на брюки. Естественно, меня простила, ибо ошибалась, заодно я стер из ее памяти прежние косвенные признаки моих шалостей.

Молодой человек продолжал нервничать, пить в одиночестве.

Когда закончился прозрачный напиток в графинчике, он рассчитался банковской картой, на которой было написано Kushakov Roman. Оставил щедрые чаевые, перебросил пиджак через плечо и, слегка пошатываясь, поднялся по лестнице.

На улице остановился, вздохнул несколько раз глубоко, полной грудью, задерживая дыхание, и оглядел улицу. Пока сидел в подвале, накачивая себя водкой, день подошел к полудню. Взгляд упал на здание Управления ФСБ, откуда он вышел в ярости несколько часов назад.

– Козлы! – зло сплюнул сквозь зубы Кушаков и двинулся дальше, продолжая мысленно спорить с невидимым собеседником, не обращая внимания на то, как шарахаются от него встречные прохожие, не замечая никого и ничего.