Кирза и лира

Мы ж в этом вагоне, в любом купе, как дома сейчас, как у мамки побывали. И накормили-то нас, и улыбкой согрели, и пожалели нас, и взгрустнули с нами чуть-чуть, и… Мы ж молодые, мы ж красивые, мы ж обаятельные, мы ж все веселые, мы ж свои!.. Ну, подумаешь, что чуть грустные, подумаешь, что голодные, ерунда это всё, это поправимо. Зато, мы всегда весёлые.

В благодарность за доброту и щедрость, мы им, всем пассажирам, такой всегда концерт устраиваем, что они на своих станциях выходить не хотят. Категорически! Я вам говорю! А уж некоторые-то девушки, расставаясь с нами, просто ревмя, бедные, ревут. Ревмя! И это сущая правда.

Представьте такую картинку: Поезд дальнего следования. Пассажирский плацкартный вагон, общий значит, битком набит пассажирами, и… Эстрадный концерт! Эстрадный! Невероятно скажете, да? Здорово, да? То-то! Конечно, невероятно! А у нас это запросто! Мы могём! И могём, и могем!

В нескольких разных местах вагона собрав зрителей, красиво и задушевно поют наши ребята. Слышите?.. Да-да, поют. Причём, не блатной какой-нибудь там шалман, а популярные эстрадные песни. Ободзинского, например, Магомаева, Высоцкого, Окуджаву, Том Джонса… Заметьте, не просто поют, а на два, где и на три голоса. Это ж настоящий восторг! В другом месте вагона, сразу для двух купе — Генка Иванов, наш Генка Иванов, фокусник, жонглер и мим, показывает свои блестящие, яркие фокусы. У пассажиров, у всех, рты от удивления открыты, глаза блестят, на лицах восхищенные улыбки — вот это да! Вот это молодцы! Вот это таланты! Ай, да, ребята, ай, да, ансамбль! Такой концерт, и бесплатно, с доставкой на дом, в поезд, в купе… Кому скажи — не поверят! Конечно, не поверят, где такое видано? Нигде. Только у нас! Только мы можем! А нам и не жалко, мы ж щедрые, мы ж довольные: и покурили мы, и домашней еды наелись до отвала. Что ещё? Настроение у всех ребят хорошее: из армейской казармы вырвались, тепло, светло и мухи не кусают… Поём себе от души. Что еще нам надо?

Надо! Надо! Еще как надо!..

Мы теперь нацелены на тех девушек, которые есть, которых уже, прогуливаясь ещё, присмотрели. Как раз второй наш стимулирующий фактор поездки в поезде — о нем я говорил в начале, помните, — «девушки в вагоне есть всегда».

Вдохновенно, с глубокой обволакивающей нежностью и придыханием, поёт Владимир Тертычный, наш лучший тенор ансамбля, полка, всех родов войск, страны, всей планеты…

Чорнii брови, карii очi, темнi, як нiчка, яснi, як день!..Ой, очi, очi, очi дiвочi, де ж ви навчились зводить людей?.

Приятный чистый голос и мягкий украинский говор Владимира прошибут и у танка слезу, не то, что у молоденькой девушки. А если петь глядя ей в глаза, как это делает сердцеед Владимир? А добавьте к этому: мужественные, красивые черты лица, темные глаза и томный его взгляд, твердый, с ямочкой подбородок, фигуру атлета, грудь колесом, аккуратные галифе, сапоги с блеском и в гармошку, набор ярких солдатских значков… Валит! Валит образ все преграды просто наповал. Мог бы даже и рта, кажется, не раскрывать, не петь, стоять просто… А уж тут-то!..

Вы представляете, что тут с ней, девушкой, бедной, происходит? Нет, вы, не представляете!

Благодарные слушатели, наши добрые зрители, забив вагонные проходы висят на всех полках, как бананы на пальмах, того и гляди ветки обломятся.

Милая, ты услышь меня,Под окном стою я с гитарою!Так взгляни ж на меня хоть один только раз,

Ярче майского дня чудный блеск твоих глаз!..

А это уже в другом купе, колоритный Артур Дорошенко сочным баритоном будоражит девичьи сердца. Да чего там девичьи, все заворожённо замерев, влюбленными глазами смотрят на исполнителя. У Ары вообще песни Сличенко идут лучше чем у самого первого цыгана страны. Куда ему до Артура. Весь «Ромэн» с «Песнярами» отдыхает…

Все проходы в вагоне плотно и напрочь забиты слушателями. Передвигаться совершенно невозможно, ни пассажирам, ни проводнику.

— Ну, чего вы толкаетесь, чего? Нечего ходить здесь… Расходились. Отвали! Отвали, дядя, я сказал! Не толкай!

— У нас же шестьдесят четвертое и шестьдесят шестое места! — бьется в стенку «дядя» с чемоданами, подпираемый тётей. Они только что вошли. — Вот наши билеты! Проводник, товарищ, это…

— Какие места, товарищ!.. Тише! Концерт идет…

— Пропустите! Какой концерт? Нам же только пройти…

— Да, замолчите вы, наконец. Ходят тут, людям слушать мешают… После третьего звонка в зал не допускают… Забыли? Не мешайте тут! — недовольно отмахиваются в битком забитом проходе вагона потревоженные слушатели. — Тише! Артисты выступают!

Только что вошедшие на станции пассажиры, в недоумении раскрыв рты, упираясь в плотную и живую стену из спин останавливаются…

— Что такое? Что происходит? Проводни-ик! Какой концерт? Это же вагон, по… — Вытирая пот, осторожно прислушиваются.