Кисло-сладкое

Соня кивнула. Пусть будет пещера. Ей было совестно признаться, но сейчас она бы охотнее просто посидела и поговорила с Марком, и чтобы его ничто не отвлекало. Оказывается, соперничать с его любимым лесом и городом практически невозможно. На обратном пути он снова что-то рассказывал, хромал заметнее, видимо, устал, а Соня сосредоточилась на его пальцах, держащих ее руку. Большего Марк не предпринимал. Не пытался поцеловать или поймать ее долгий взгляд. Его вполне устраивала дружеская прогулка.

К пещере добрались на мотоцикле. Тропинка оказалась хорошо утоптанной и комфортной даже для машины. Недалеко от входа обнаружился чужой джип. Марк повесил шлем на ручку мотоцикла и помог Соне слезть с сиденья.

– Тут часто бывают туристы, место знаменитое.

Соня сняла шлем и зябко передернула плечами.

– А там очень холодно?

– Минус восемь, – Марк снял свою джинсовую куртку и укутал в нее Соню. – Пещера рукотворная. Раньше их было три, точнее, не пещеры, а штольни. Одна осыпалась, а две оставшиеся соединили. Развалку можно было пройти насквозь. Но потом снова был обвал, и в итоге осталась одна штольня. Пойдем?

Соня достала из рюкзака фонарик, проверила батарейки.

– Пойдем.

У темного провала ощутимо веяло холодом, клубился ледяной воздух, тут же превращающийся на жаре в пар. Марк растер плечи ладонями, вытянув шею, заглянул в темноту.

– Не передумала? Все еще хочешь стать достопримечательностью Железноводска? Будешь Окоченевшей Соней.

Она покачала головой и включила фонарик.

– Надеюсь, замерзну в красивой элегантной позе. Пойдем.

Правда, пройдя совсем немного, Соня растеряла решительность. Было не просто холодно, а чертовски холодно, влажно и неуютно. Луч фонарика выхватывал под ногами огромные валуны, где-то в глубине капала вода и осыпались камни. Тут же полезли вспоминания про обрушение двух штолен.

– А нас не завалит?

Марк поймал ее руку с фонариком и остановил истерично бегающий по стенам луч.

– Не могу обещать. Все возможно. Не свети так ярко. Ослепишь летучих мышей.

Соня дернулась.

– Кого? Тут мыши живут?

– Живут. Скорее всего, дальше, но, может, и тут.

Соня оглянулась, вход в пещеру уже потерялся из вида, зубы стучали настолько явно, что вплелись в естественные звуки пещеры.

– Пойдем обратно.

– Замерзла?

Соня ожидала, что после этого он ее обнимет, но Марк не приблизился. Она обиженно насупилась. Не так она себе представляла встречу в Железноводске.

– Нет. Мне просто тут не нравится.

Марк, как ни странно, согласился и не кинулся защищать любимый город.

– Мне тоже. Рукотворная пещера, не природная, нет в ней души, что ли. Пошли, не будем пугать мышек. Тем более уже темнеет, лучше добраться засветло.

Снова сели на скремблер. Сумерки уплотнились и приобрели сапфировый оттенок, воздух насытился влагой. Когда мотоцикл выбрался на асфальтовую дорогу, Марк прибавил скорость, Соня вцепилась в него и зажмурилась. От мельтешения панорамы рябило в глазах, казалось, что они не быстро едут, а низко летят.

На одном из поворотов, входя в вираж, байк опасно накренился, Соня увидела мелькнувшую отвесную скалу и отвернулась, но и с другой стороны вид не успокаивал. Там расположилась небольшая площадка, а за ней обрыв, чуть прикрытый шапками деревьев, словно каменная западня, присыпанная обманчиво мягкой травой. Именно на этот выступ свернул Марк. Заглушив мотор, он стянул шлем и растрепал волосы.

– Хотел показать тебе это место.

Соня тоже сняла шлем и приблизилась к краю. Снизу поднимался туман, вытягивал молочно-белые щупальца, облизывал верхушки деревьев. Тянуло сыростью, словно от реки.

– Красивое? – неуверенно предположила Соня.

– Сильное. Тут энергия такая сногсшибательная. Чувствуешь?

Соня прислушалась к себе, ее знобило и трясло, но она сильно сомневалась, что дело в этом скальном выступе и вираже дороги. Раньше она бы сделала вид, что чувствует, но лгать и притворяться не хотелось. Не сейчас и не с Марком. Она вдохнула тяжелый мокрый воздух и задумалась.

– Меня все еще колотит от поездки на твоем монстре. Страшно.

Марк хмыкнул.

– Только это чувствуешь?

– А знаешь, у страха и у счастья очень похожий цвет.

– Они же такие разные, – удивился. Марк.

– Но ослепляют силой эмоций, выбеливают все другие чувства. Да и оттенки не совсем одинаковые. У страха более резкий, холодный цвет, а у счастья теплый.

Марк развернул Соню, обхватив за плечи, намеренно придвинул ее к самому краю обрыва и чуть наклонил.

– А еще говорят, страх обостряет ощущения.

Соня обняла его за шею.

– Я не боюсь высоты.

Марк склонил еще ниже, заставляя почувствовать лопатками дыхание бездны.

– А меня?

– Нет.