Кисть и пистолет. Мое сердце пусто

На следующее утро я уже могла воспринимать происходящее вокруг. Не поняла, зачем я ему нужна, почему он не отправил меня куда подальше. Даже приодел в Волмарте. Походя назвал меня рыжей Молли. Быстро поняла, что у Роберта проблемы с законом. Не зря же он похитил чужую машину и сбросил свою в реку. Наверное, боится, что его машину ищут. Но что уж мне теперь осуждать его – сама не лучше. Может быть, меня и не разыскивают, но я ударила, дважды ударила мужчину вилкой в лицо. Когда доехали до Нэшвилла, думала, что теперь-то Роберт от меня избавится. Что же я буду делать в незнакомом городе? Да, избавился, но все пошло по-другому. Я не ожидала такого варианта.

Роберт

С Флоренс – пышногрудой хозяйкой блинной в Эджхилл на углу 21-й авеню Юг и Белкорт-авеню я расстался полтора года назад. Были, конечно, и слезы, и обвинения, но она прекрасно понимала, что удержать около себя здоровенного мужика за тридцать лет ей, давно отметившей сороковник, невозможно. Я возле нее провел только пару месяцев, когда у меня были серьезные финансовые затруднения. Так что мог надеяться на дружескую встречу. Флоренс – я ее застал недалеко от кассы – выглядела довольной жизнью. Улыбнулась, увидев меня:

– Что, опять проблемы?

– Да вроде нет особенных.

– Не очень верится. Так с чем ты приехал сюда и откуда?

– Из Индианаполиса прибыл. На тебя посмотреть захотелось… Вон ты как расцвела.

– Не болтай зря. А в общем, жизнь нормальная.

Не утерпела, похвасталась. Показала на отдаленный столик, за которым в одиночестве сидел лохматый парень:

– Видишь, мой бойфренд.

– Вижу… что-то он у тебя худощав. Плохо кормишь?

– Ну тебя… Он музыкант, студент Blair School of Music университета Вандербильта. На скрипке играет. Ну, колись, с чем ты все-таки ко мне явился? Ты же просто так не придешь.

– Если серьезно, то мне нужно пристроить племянницу. Кем угодно: официанткой, уборщицей или посудомойкой. Видишь рыженькую?

Показал на Молли, скромно стоявшую невдалеке.

– Официанток у меня достаточно. Да и полно студенток из музыкальной школы. И вообще, не очень верю, что племянница. Никогда ты не упоминал ни о братьях, ни о сестрах.

– Ничего от тебя не скроешь. Да, очень дальняя родственница, навязали ее на мою голову.

– Все равно не верю. Поиграл с девочкой, теперь бросаешь? Все вы козлы. Ей хоть восемнадцать есть? Ладно, так и быть, возьму ее на испытание уборщицей. Я так понимаю, что жить ей негде?

– Правильно понимаешь, найдется закуток на первое время?

– Только на время пристрою. Но если будет волынить или глупости творить, выброшу на улицу. Давай ее сюда, посмотрю.

Я предварительно сказал несколько слов Молли, предупредил, что не вижу для нее другого варианта. Флоренс вроде осталась довольна беседой с робкой девочкой. Что ж, у меня теперь руки развязаны. Дал Молли две сотни. Больше я ее никогда не увижу. Забрал из машины свой чемоданчик, поехал на такси устраиваться в отель. Мне нельзя искать частное жилье, ни с кем там не познакомлюсь. Далеко не поехал. Там, где 21-я авеню Юг переходит в Бродвей, снял номер в Kimpton Aertson Hotel. Не больно-то дешево – две сотни в сутки, но вполне приличный. Жаль, что ресторана в отеле нет. Рядом неплохой брассери Хенлей. Это типа французских бистро на американский лад, но меня это не устраивает. Мне нужен солидный ресторан, куда ходят приличные состоятельные люди.

Молли

Мой город Льюисберг небольшой, населения чуть больше десяти тысяч. Это столица, если можно так назвать, графства Маршалл. Он как раз посредине между Нэшвиллом и Хантсвиллом – в обе стороны по полусотне миль. То есть глухая провинция. Отчим работал на небольшом заводике, мать – в магазине. Так как папаша слинял, когда мама была на четвертом месяце, она упомянула однажды: «Уплыл в Ирландию». Меня в свидетельстве о рождении записали по фамилии мамы – Мэри Роббинс. Но и дома, и в школе меня звали Молли. Я окончила Льюисберг Мидл Скул, потом там же отучилась четыре года в старшей школе. По окончании семья определила мой путь просто. Денег на учебу в колледже не было. Да и вообще, отчим считал, что высшее образование – чушь. Отчимом его заставляла меня называть мать, но на самом деле они не были женаты. Начала работать в том же магазине, что и мать. С трудом она упросила хозяина принять меня уборщицей. А потом… потом случилось то, что случилось, и я в результате оказалась на дороге без единого доллара в кармане. Не хочется это все вспоминать. Хорошо хоть, что хозяйка кафе взяла меня теперь на работу уборщицей, разрешила до первой получки ночевать в кафе. Плохо, что все мои рисунки, этюды, карандаши, краски и прочее остались в Льюисберге.

Через десять дней

Роберт