Кистепёрые

– Люди очень простые существа, программы у них примитивные. Всегда можно предусмотреть их простейшие реакции и действовать с их учётом. Я могу на два-три хода, но вот если бы мощности побольше…

Я прервал:

– Принят!.. Герберт Уэллсович, зачислите в отдел Невдалого.

Грандэ с почти доброй улыбкой сообщил парню:

– Я же говорил, наш шеф даже муху на лету, как шершень пчелу!..

Тот покровительственно улыбнулся.

– Вижу, у вас работать будет интересно.

Когда вышли, я снова поднял взгляд на экран, где в ускоренном виде сменяются новости мира. На планете бушуют восемь войн, их благозвучно называют то ограниченными операциями, то гуманитарными акциями по принуждению к любви и миру при поддержке танков и авиации. То и дело возникают новые вирусы, успевают скосить по два-три миллиона населения, а то и больше, а в самых благополучных странах началось то, что осторожно называют началом гражданских войн за социальную справедливость и торжество демократии нового левла.

Мне от таких новостей тоскливо, это Грандэ потирает ладони, ему дико интересно, за событиями следить увлекательно, надоело натыкаться на сообщения, кто с кем разводится, кто кому отсосал, а сейчас вон карта меняется на глазах, жить стало весело и очень даже волнительно.

Планета подстёгивает, мелькнуло у меня тревожное. Хотя, конечно, это просто большой камень с атмосферой, но что-то гонит нас всё быстрее и быстрее, финишная лента уже близко, под подошвами гремят последние метры марафона длиной в тринадцать миллиардов лет.

Подумать только, тринадцать миллиардов лет!.. И вот мы, последние из человеков, на полном бегу рвём грудью финишную ленту.

А за нею беговая дорожка обрывается.

И не рассмотреть, что там дальше.

Через неделю прошёл слушок, что фирма «Нью-Империал» тоже ищет варианты ускорения работы своего квантового. Он у них претендует на титул самого многокубитного, путей для улучшения много, даже не представляю, какими будут, в конце концов, но точно не теми, что сооружаем сейчас. И отличий будет больше, чем у нынешних от прежних могучих ЭВМ.

Грандэ тут же явился, как чёртик из коробки, шустрый и бодрый.

Я скривился.

– Понял, понял…

– Так что, шеф? – спросил он и потёр ладони с таким усердием, что вроде бы там показался дымок. – Рискнём?

– А где автор идеи? – спросил я.

– Его идея овладела массами, – пояснил он и уточнил: – нашего нескромного коллектива. Гений работает в тиши, а мы, существа попроще, внедряем в жизнь и политику.

Я вздохнул, произнёс безнадёжным голосом:

– Как жизнь нас прессует, а? Не рискнём, так нас рискнут и закопают. Сейчас двигаться можно только в одну сторону. Вот уж в ловушку влезли.

– В этой ловушке, – ответил он деловито, – всё человечество.

– Да хрен с ним, человечеством, – сказал я тоскливо, – не жалко, но, увы, мы, вот такие умные, тоже почему-то его часть. Обидно.

– Лучшая!

– Но неразрывная, так что нас тоже в случае чего…

– Шеф, я правильно понял?

– Лучше бы не понял.

– Всё, шеф, бягу!

Он исчез, я тоскливо подумал, что в этой ловушке не только человечество, а вообще всё-всё. С момента Большого Взрыва Вселенная только усложняется и усложняется всё быстрее и быстрее.

Так что ещё непонятно, сами ускоряемся или нас ускоряют. Уже и козе понятно: всё в мире не такое, как на самом деле.

«И никогда не узнаем, – мелькнула мысль. – Потому что Вселенная меняется, а в телескопы видим её такой, какой была миллионы лет тому, а то и миллиарды».

А она уже… другая. Может, в сто тысяч раз сложнее. И вообще, там уже не звёзды, а чёрт-те что.

На другой день Грандэ вбежал в кабинет довольный, как кот, что спёр с хозяйского стола большую жирную рыбину, глаза блестят, бодро потёр ладони.

– Шеф, я как бы потырил всю базу Минздрава!.. Ну не совсем стырил, они почти в открытом доступе для яростных и непокорных, что потом становились губернаторами Ямайки.

Мне Невдалый в этот момент показывал новый вариант бесшовной сшивки эпохи палеолита и времён земледельцев, оба подняли на Грандэ тяжёлые взгляды покрасневших от ночной работы глаз.

– Я бы тебе, – проговорил Невдалый так, словно ворочал тяжёлые камни в бомбоубежище, – не доверил бы и гусей пасти.

Я подумал, переспросил:

– А не влетит?.. За воровство данных могут лишить лицухи.

– Скажу, получил от Госдепа, – ответил Грандэ. – Те гады спят и видят, как навредить! Потому и просвещают нас, сволочи, потому что горе от ума. Но в любом случае разбирательство затянется на годы, а за это время перейдём на кремнийорганические тела, а потом и в силовые, а там Уголовный кодекс отменят за устарелостью. Зато наши боты перестанут глупить, словно парикмахеры!

Невдалый повернулся ко мне, на лице сильнейшее неодобрение.

– Шеф, это жулик ещё тот, Чичиков ему и в подмётки, но надо хватать, раз уж украдено до нас. Я знаю, как присобачить, чтобы все данные вошли как по маслу в систему распределения. Никто и не заметит.

– Как долго? – спросил я.

– Не больше часа, – ответил он решительно.

– Действуй, – сказал я.