Кистепёрые

– И секса, – сказал я отрезвляющим голосом.

Она посмотрела с сомнением, в её возрасте уверены, что коньюгировать мужчины перестают сразу после выхода на пенсию, а то и в этот торжественно-грустный день, так что открытия ещё впереди, если, конечно, встретит самцов, ещё не потерявших интереса к такому всё более затратному делу.

– Вот и хорошо, – сказал я бодро, – продолжим охоту?

Она подумала, кивнула.

– Продолжим.

Во взгляде, устремлённом на меня, медленно угасало сожаление, что так быстро отказалась, интересно, насколько такое осуществимо в виртуальном мире, хотя вообще-то есть же на свете онанисты, а это в чём-то сродни, хотя и непохоже.

Мне, как старому баймеру, а потом ещё и создателю игр, в любых локациях чудится знакомое, истоптанное и обмацанное. Всё-таки даже достигшие высот баймы устроились на плечах предшественников, узнаю знакомые ландшафты, приёмы перехода и сшивок, классы, даже маунты и системы боя будут привычные, про крафт вообще молчу.

Судя по её восторгам, ещё новичок в играх, хотя уже играла раньше, чувствуется, но наша байма пока что такая же, как и остальные ААА-класса, её уникальность раскрывается в процессе вживания в мир, а это ещё впереди.

– Устала? – спросил я заботливо, мужчина должен заботиться о женщине, даже если только что увидел её впервые. Тем более, мы в мире, ещё очень далёком от равноправия. – Можем отдохнуть.

Она энергично мотнула головой.

– Нет-нет, я как электрический веник, везде готова бегать и на все горы лазить!

– Тут есть и неприступные горы, – сообщил я.

– А зачем?

– Чтоб у человека было нечто недоступное, – пояснил я.

Она посмотрела с сомнением.

– Это нужно?

– Нужно, – ответил я. – Человек стал человеком из тоски по недоступным звёздам, которых в небе, как костров в ночной степи.

Она посмотрела на меня с лёгкой иронией во взгляде.

– Да вы мечтатель.

– Все люди мечтатели, – напомнил я. – Да и ты наверняка о чём-то мечтаешь. Наверное, о непристойностях?

Она тряхнула головой, огненно-рыжие волосы взлетели, образовав пламенный ореол вокруг головы, и красиво легли на плечи.

– Давай добежим вон до реки, – предложила она, – а то у меня обед заканчивается.

Глава 4

В курилке пусто, но в комнате Грандэ двое гигантов Лысенко и Невдалый нависают над ним, как слоны над кроликом, всматриваются в экран, где плывут строчки замысловатого кода, а Грандэ торопливо скроллит, озадаченный и недовольный, хотя Невдалый то и дело довольно хрюкает, а Лысенко так и вовсе сияет.

– Что-то случилось? – спросил я с порога.

Лысенко обернулся, довольный и радостный.

– Напротив, шеф!..

– А что это? – спросил я. – Похоже, это не перетрассировка, которую я ещё вчера велел…

– Одной левой, – заверил он самоуверенно, заодно намекая, что он левша, а в прессе снова всплыла инфа, что среди гениев и великих полководцев почти все левшаки или амбидекстеры. – Всё сумеем, всех смогём! В нашей крови солёная вода океана.

Я буркнул:

– Динозавр, что ли?

– Потомок, – ответил он с достоинством. – Нужно гордиться великими предками! А они были великими, с трехэтажный дом! Потому и я не совсем карлик, чту родословную. А мы гордимся, шеф?

Я сказал с неохотой:

– Мы в другом мире. И проблемы другие, когда не знаешь, оптимист недобитый. Жить непонятно, но зачем-то надо.

Невдалый обронил, не отрывая взгляда от экрана:

– Понимать?

– Жить, – уточнил я. – Народ не понимает, но живёт, выполняет полезную функцию переносчиков жизни в дальние века, когда будут решены все проблемы.

Грандэ повернул голову, скептически фыркнул.

– А будут?

– Должны, – ответил я с сомнением. – Для чего-то Вселенная создавала эту так называемую жизнь? Думаю, чтобы решить свои проблемы. Мы только инструмент. Возможно, звёзды не на тех местах, нужно подвинуть. Или нужные сельскому хозяйству галактики развести, чтоб не столкнулись и не попортили что-то важное.

Он посмотрел исподлобья.

– Че, у нас нет выхода? Только вперёд, решая задачи Вселенной? А если нам там не будет места? Лучше уж взад в каменный век. Или хотя бы в Средние. Хоть в шерсти, зато живы, шансы на термоядерный век есть.

Я покачал головой.

– Не факт. Ресурсы истощены, а разработку термоядерности инквизиция не позволит. Нет уж, только вперёд! Пока не выполним задачу.

– Какую? – спросил Лысенко въедливо.

– Выполним, – ответил я, – узнаем. Но выполним, хотя вокруг меня одни дикари лохматые, а ты вон и вовсе не интеллигент даже, только прикидываешься.

Лысенко спросил обиженно:

– Почему не интеллигент?.. Вон у меня какая бицуха!

– Интеллигент должон думать о нравственности, – напомнил я, – о высоком, а ты о чём?.. Всё о сиськах, о сиськах…

Он вскрикнул:

– Шеф, какая нравственность? Тут как бы с этими вселенскими запросами выжить мне, вам, да и человечеству заодно!.. Выживаемость с нравственностью биполярны и несовместимы. Нравственность могут позволить себе только сытые и благополучные!.. И то если на двести лет впереди тишь да гладь! А у нас?

– Увы, – сказал я. – Либо прогресс хайтека, либо нравственность. Даже домохозяйка может нарисовать график обратной зависимости прогресса и моральной чистюльности. Чем выше там, тем ниже тут.