Китай в эпоху Си Цзиньпина

Эван Ознос, автор уже упомянутой выше книги «Век амбиций», живший в Китае как раз в эпоху Ху — Вэня, так характеризовал состояние, в котором страна находилась к приходу к власти Си Цзиньпина: «Развитие экономики замедлилось, достигнув самых низких с 1990 года показателей. Почти закончились некоторые ингредиенты рецепта успеха. Из-за политики „одна семья — один ребенок“ резко уменьшилась доля молодежи, а именно это некогда делало труд в Китае таким дешевым. Несмотря на гигантские инвестиции, рост замедлился: новые капиталовложения не дают такой отдачи, как прежде. Местные администрации тратят на строительство столько, что их долг удвоился и достиг в 2010 году почти 39 % ВВП страны. Так что вместо того, чтобы отдавать деньги в руки потребителей, Китай занят предотвращением региональных дефолтов, что напоминает японскую стагнацию 80-х годов»[30].

Еще страшнее было от ощущения идеологической дезориентации, в котором оказалась страна после трех десятилетий использования рыночных механизмов. Установки, идущие от партийного руководства, воспринимались в низах со скепсисом — особенно те из них, которые касались образа жизни, честного труда, моральной чистоплотности. Когда в 2012 году нобелевскую премию по литературе получил Мо Янь, многие перечитали его самый известный роман «Страна вина» , где высмеивались многочисленные излишества, которым предавалась погрязшая в пороке и разврате коррумпированная бюрократическая верхушка.

Молодежь все с меньшим энтузиазмом относилась к социалистическим идеям, воспринимая вступление в партию исключительно как лифт для карьерного подъема. Старшее поколение внезапно начало грустить о «старых добрых временах Мао», когда все были равны, жили бедно, но дружно.

За время реформ китайцы стали богаче — но стали ли они счастливее? Результаты опросов (в 2013 году 93 % китайцев заявили, что «верят — лучшие дни их страны впереди»[31]) указывали не на удовлетворенность жизнью, а на высокие ожидания. Между тем период стремительного улучшения материальных условий завершился. Поколение Си Цзиньпина (1950-е годы рождения) и стало главным бенефициаром реформ — они прошли весь путь от крайней бедности до зажиточности. Для следующих поколений контраст между «было» и «стало» — не столь впечатляющий. А молодежь, которая заканчивала университеты к началу 2010-х годов, и вовсе столкнулась с проблемами повышения своего социального и материального статуса: цены на рынке недвижимости, который массово использовался как объект индивидуальных инвестиций, были завышены, престижной и хорошо оплачиваемой работы не хватало (а на меньшее поколение «единственных детей» не соглашалось, отчасти из-за огромного давления со стороны многочисленных родственников). Бурное развитие социальных сетей позволило информации — даже весьма чувствительной с точки зрения властей — моментально распространяться по всей стране. Все это создавало условия, которые иначе как «предпосылками экзистенциального кризиса для власти» Компартии назвать нельзя.

Необходимость перемен витала в воздухе, и в руководстве КПК ощущали ее лучше всего. Одним из тех, кто первым сориентировался и начал продвигать повестку, направленную на пересмотр многих достижений периода реформ в пользу прежних порядков, стал Бо Силай. Он выражал мнение той части истеблишмента, которая считала, что пора немного закрыться от пагубного влияния внешнего мира, немного подтянуть дисциплину, добавить щепотку старой доброй пропаганды и «красной эстетики», навевающей ассоциации со славными временами Председателя Мао. И хотя до этого Бо Силай был абсолютно типичным эффективным чиновником 1990–2000-х: прагматичным, нацеленным на экономический рост любой ценой, в годы работы в Чунцине он стал настоящей иконой китайских «новых левых» .

У нас нет оснований оценивать Си Цзиньпина как «нового левого» до его прихода к власти. Во время своей работы в регионах он не показывал стремления, придя к власти, развернуть реформы в направлении, отличном от того, в котором их вели Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао. Скорее, как это уже отмечалось выше, он был идеологически нейтральным политиком, который продвигался по карьерной лестнице за счет умения выстраивать личные связи и эффективного выполнения поставленных перед ним задач[32]

. Его избрание в качестве лидера «пятого поколения руководителей» (на тот момент никто не предполагал, что Си Цзиньпин выйдет из этой стройной системы ротации поколений!) было определено не тем, что Си олицетворял тот или иной путь развития страны: он, обладая значительным авторитетом у элиты и опираясь на влияние своего клана, был компромиссным кандидатом и устраивал все сложившиеся на тот момент фракции: прежде всего «комсомольцев» и «шанхайцев» .