Кюр Гора

— Но также, — напомнил Кэбот, — она сама попросила купить ее.

— Я легко могу представить себя, просящую меня купить, — призналась девушка, глядя на него, — если бы это был определенный мужчина.

— Но Ты — рабыня по закону, — заметил он.

— Да, Господин.

— Иногда рабыни должны просить о том, чтобы их купили, — сказал Кэбот. — В действительности, от осматриваемой рабыни обычно ожидается фраза: «Купите меня, Господин».

— Я знаю мужчину, — улыбнулась девушка, — к которому я могла бы обратиться с такой просьбой, причем от всего сердца и со всей серьезностью и надеждой.

— Но не забывай, что Ты — рабыня, — напомнил Кэбот.

— Да, Господин, — согласилась она.

— Боюсь, что Ты даже представить себе не можешь, как свободные гореане рассматривают рабынь, — покачал головой мужчина.

— Однако девушки в их ошейниках представляют для них интерес, не правда ли? — полюбопытствовала Сесилия.

— Конечно, — подтвердил Кабот. — Какой гореанин не нашел бы рабыню интересной?

Его собственная рабыня, лежавшая рядом с ним, при этом вздрогнула.

— Ясно, что девушка больше не могла считаться дочерью Убара, таким образом, освободив ее, от нее отреклись. Она была изолирована и удерживалась вдали от глаз общественности. Но Убар исчез. И никто не знает где его теперь искать. Город, преданный многими, кто искал выгоды, пал перед врагами, а прежняя дочь, и по совместительству заговорщица, была посажена на трон предателями и победителями, как марионетка.

— А как получилось, что она теперь рабыня?

— Она попала под действие закона, одного из законов принятых ее собственным отцом. Звучит это так: «Та, кто ложится или готовится лечь в постель с рабом, становится рабыней владельца раба». В данном случае, тот раб с которым она готовилась лечь в постель, был куплен мною, специально, чтобы завлечь Убару и подставить под действие закона. Раб был знаменитым и красивым актером. Впоследствии, как я и планировал, я освободил его, но это уже не имело никакого значения, поскольку в соответствии с законом и моим планом, она осталась моей рабыней. Вопрос был должным образом засвидетельствован и оформлен. Но затем я позволил ей восстановить свое положение и вернуться на трон города. Так что теперь та, кто сидит на том троне и принимается за Убару, на деле является всего лишь рабыней, которая должна в ужасе ждать, когда я приду заявить на нее свои права.

— Мне все равно трудно понять, как ее отец мог отречься от нее, — призналась Сесилия.

— Она стала рабыней и просила ее купить, — пояснил Кэбот. — Это было чудовищное, вопиющее, двойное оскорбление для чести ее отца. Позор для него. Несомненно, он проявил милосердие, позволив ее просто изолировать от общества, а не убить.

— Это — так позорно, быть рабыней? — спросила девушка.

— Разумеется, — заверил ее мужчина. — Рабыня это всего лишь животное, вроде тебя, ничто, предмет, просто товар, который может быть куплен и продан.

— И Вы надеетесь получить ее?

— Почему нет? Она принадлежит мне по закону. Как-то раз она повела себя нелюбезно со мной. А теперь я надеюсь увидеть ее на коленях передо мной, голой и в рабских наручниках.

— Несомненно, она очень красива.

— Вполне, — кивнул Кэбот. — Конечно, достойна ошейника, как и многие другие.

— Но разве она не великая и благородная женщина?

— Несомненно, она кажется таковой миру, — отчасти согласился с ней Кэбот, — но теперь, в соответствии с законами ее собственного отца, она всего лишь еще одна рабыня.

— И она сидит на троне?

— Скорее она его оскверняет, — скривился Кэбот. — Ты можешь представить себе позорность этого? Обычно, даже в домах представителей самых низших каст, рабыне не разрешают сидеть на скамье или стуле, тем более она не может возлежать на трапезной кушетке. Фактически, во многих домах рабыне даже не позволяют подниматься на постель своего господина. Ее используют на полу, в ногах кровати.

— Но все же, — настаивала рабыня, — она сидит на троне.

— Трясясь от страха, я уверен, — недобро ухмыльнулся Кэбот, — опасаясь, что ее тайна вот-вот откроется.

— И она ходит в одежде свободной женщины?

— Это девушки в Цилиндре Удовольствий, когда они измеряли тебя для туники, учили подпоясывать камиск и прочее в таком роде, рассказали тебе о таких вещах? — спросил он.

— Да, Господин, — ответила Сесилия, — они говорили, что рабыни должны быть отличительно одеты, чтобы не быть принятыми за свободных женщин.

— Если рабыня, попытается представиться свободной женщиной, одеться в одежды женщины или что-то в этом роде, это может быть сочтено преступлением, караемым смертной казнью, — сообщил Кэбот.

— Конечно, она должна знать это, — заметила рабыня, вздрогнув от ужаса.

— Разумеется, — кивнул Кабот.

— И Вы надеетесь привести ее в свой дом?

— Совершенно верно, — признал он.

— Может, позволите мне быть ее сандальной рабыней? — осведомилась брюнетка.

— Нет уж, — хмыкнул Кабот. — Ты точно рабыня мужчин.

— Да, Господин, — улыбнулась Сесилия.

— Поверь мне, Ты никогда не станешь рабыней свободной женщины, — заверил ее Кэбот.

— Судя по рассказам Коринны, — передернула плечами девушка, — это было бы неприятно.