Клад

И узнал, это он ей помог умереть,

Этой ведьме своим святым словом.

Рассказать он не сможет эту тайну из тайн,

Пусть сомкнутся уста в безмолвье,

Он поможет душе перейти через край,

Станет чистой душа и спокойной.

Чу, взлетела с угла летучая мышь,

А за нею и чертей наплывы,

Он рисует вокруг себя мелом круги,

И читает, читает молитвы.

На рассвете запел песню солнца петух,

В миг исчезли все страхи и тени,

Только он поседел и состарился вдруг,

С церкви вышел, упал на колени.

Ночь вторая, рисует он мелом круги,

И читает молитвы усердней,

Только черти заполнили церкви углы,

И покойница встала с постели.

Вновь победную песню запел страж-петух,

Солнце первым лучом звёзды стёрла,

Бормоча от испуга молитвы все вслух,

Он упал на траву, распростёрся.

Ночь последняя, силою в церковь ввели,

Двери заперты, гроб под иконой,

Вновь рисует он возле себя круги,

И молитвы читает с поклоном.

Затрещала церквушка, пошла ходуном,

То покойница криком взывает,

Поналезли в церквушку черти битком,

Самый страшный их чёрт возглавляет.

– «Покажи мне его – Ведьма криком кричит, -

Вию веки скорей поднимите,»

Воздух в церкви вдруг стал смрадно-ядовит,

– «Вот он, – Голос загробный, – Смотрите.»

Солнце пишет лучами молитвы вязь -

По церквушке посланье божье,

Запечатала в ней всю нечистую грязь,

Сверху крест водрузив надёжный.

Затерялась церквушка в дебрях лесных,

Заросла бездорожьем дорога,

Но оттуда ночами часто слышится крик:

– «Помолись за меня, ради Бога.»

Эстрапад

Закрой глаза, иди ко мне в ночи,

Дрожа юнцом от сладости желаний,

А в церкви уж погасли все свечИ,

Вода святая как вино, я пью без содроганий.

Я слышу ночь, и ею полон мир,

Крест не спасёт тебя от губ, моих лобзаний,

Раз оступившись, мою веру примешь ты.

В глазах зелёных позабудешь все страданья.

Я шла к тебе за путеводною звездой,

Смотри, коростой до костИ покрыты ноги,

Из века прошлого, дорогою кривой,

Спираль раскручивая шла из бездн глубоких.

Из уст твоих молитвы горячи,

Но из моих – заклятья льются лавой,

Пусть в этой жизни ты душой как будто чист,

Но в прошлой ты играл мной как забавой.

Под рёв толпы на эстрапад поднял,

Ломая руки мне, раскачивал качели,

То поднимая вверх, то резко вниз ронял,

Удары палками, плевки толпы в меня летели.

Зря чистою была и верила в людей,

Коварство, зависть их не знает меры,

Решив, что красоту просила у чертей,

Колдуньей нарекли, рабы всех суеверий.

Порывы ветра разметали медь волос,

Пожаром окружили пряди тело,

То вверх, то вниз раскачивался трос,

А боль молитвой в теле, в голове звенела:

– Безумная толпа. Кому ты веришь Бог?

Окинь всевидящим и милосердным взором,

Должны у всех людей быть состраданье и любовь,

За что меня на дыбу – приговором?

Признай мою безвинность помыслов и слов,

Ничем себя не запятнала я вовеки,

Прошу тебя, мой Бог, благослови на сон,

Чего ты ждёшь, я недостойна разве смерти?

Изломанное тело полетело вниз,

Земли коснулось и взлетело в небо,

Туманя разум с болью мысли понеслись,

Проклятия всему и вера пеплом из души слетела.

Хоть тело терпит, но душа уже не молится, кричит:

– За избавленья я отдам любую цену!

Мой падший ангел миражом за мной висит,

Поставил на душе печать и бесы празднует победу.

Стоял декабрь, морозное дыхание мертво,

И воздух разъедал как парша кожу,

Ты вдруг взглянул в лицо, почувствовал родство,

И топь зелёных глаз накрыла как волною.

Огонь души до дна во мне ты разглядел,

Любовь накрыла, залила полынь-тоскою,

Но поздно, ты поверженный смотрел

Как жизнь уходит. Замер надо мною.

Я черной смерти вижу торжество,

Она бессмертие взвалила мне на плечи,

И изморозью отправляет тело в сон,

А душу, проданную, к Дьяволу на встречу,

Под твои ноги как мешок костей,

Истерзанное тело сбросили на землю,

Толпа, насытившись ушла, забыла обо мне,

А песню скорби надо мною вьюгой плакал ветер.

Но спрятав от людей тот вспыхнувший пожар,

Ты был лишь миг любим, а будто вечность,

И горе навалилось, огромное как шар,

Легла всей тяжестью земля тебе на плечи.

До хрупкости разъел мороз, до синевы,

Ты замерзал, прозрачней становился и бледнее,

До боли, колющей, кровь стынет изнутри,

Но пламя от любви ещё тебя как будто греет.

Ночь опустилась, город спал давно,

Ты клятву дал, в свидетели призвал ночное небо,

Что если вновь тебе родиться суждено,

Мы будем вместе навсегда и слово твоё крепко.

Рассвет морозный дотронулся лучом до крыш,

На площади народ собрался изумлённый,

Пощёчины от ветра и снежные плевки,

Они скорбя сносили молча и покорно.

Открой глаза, из тьмы пришла на зов души,

Верна она священной клятве и спасла из сети,

Нас вместе вознесут на эстрапад любви,

Познаем боль и страсть и наслажденье смерти.

Февраль

Февраль таится, прячась у обочин,

Шуршит помятым снегом у дорог,

Как будто рассказать он что-то хочет,

Секрет о чём-то для весны сберёг.

Не может усмирить он дух бунтарский,

Метёт коряво снег в углы в сугроб,

И прячет под него он лёд коварства,

Зло смотрит и опять чего-то ждёт.

А вдоль дорог деревья костенеют,

Открыла двери ночь впустив мороз,

Злой ветер обманул, что их согреет,

А сам позёмкою сугробы им нанёс.

Завьюжил бесшабашный стылый ветер,

Позёмку-вожжи в руки февралю,

И вскачь несутся, расправляя плечи,

Раскручивая землю к декабрю.