Клад из сумочки

- Пойми ты, парень, тебе же самому уще будет, - втолковывал он Юрке. - Ну, допустим, пущу я к тебе Ксюху. Ну будет у вас любовь поначалу. Что я, сам молодым не был, не понимаю? Но потом-то, пацан? Что ты ей дать сможешь? Вот эту свою халупу на Черешневой? «Жигуль»? Зарплату в двадцать тыщ? Да у нее столько пуговица на платье от Кардена стоит! И про рай в шалаше ты мне не говори! Я сорок пять лет на свете живу и такого не видел! Ксюха к другой жизни привыкла, она деньги считать не умеет! И шмотки себе на рынке покупать не умеет, и на «Жигулях» твоих битых ездить не будет! И работать не пойдет! Кем ей работать - на барахолке здесь, в Лазаревском, майками торговать? Ксюха у меня не дурочка, книжки читает, учиться хочет! Она у тебя скоро в Москву запросится, в институт - а чем ты ее там кормить будешь? Ты ж не один, у тебя еще брат с сестрой на шее! И до-олго еще там сидеть будут! У Ксюхи через месяц вся любовь закончится, и она назад к папе прибежит! Что тогда делать станешь?

Юрка подавленно молчал. Он и сам не раз думал об этом. И понимал, что отец любимой прав. А Заночный, почувствовав перемену в парне, сразу выдвинул свои условия: деньги на операцию для Лены в обмен на то, что Юрка немедленно уедет из Лазаревского.

- Поезжай в столицу, устраивайся на работу. Заработаешь и отдашь понемногу. А про Ксюху забудь. Ты молодой, еще сто девок себе найдешь. Тем более когда сеструху на ноги поставишь и она с твоей шеи слезет. - И, видя, что Юрка все еще колеблется, Заночный полез за портмоне. - Сто тысяч - прямо сейчас на руки дам.

И Ваганов согласился.

- Понимаете - поверил! Этот дурак поверил, что я его разлюблю! Что мне тряпки от Кардена н^ны! Что я не смогу работать! Что я назад к папе прибегу через месяц! Взял - и поверил! - Ксения, сверкая цыганскими глазами, стучала кулаком по столу, и мотыльки испуганной стайкой вились вокруг нее. - Когда он уехал, ни слова мне не сказав, я... я чуть в море не кинулась!!! Ну как, господи, как тебе только не стыдно было?! - накинулась она на Юрку.

- Ладно, Ксень, хватит... Люди кругом. - Ваганов смотрел в стол, на скулах его дергались желваки.

- Хватит?! - Ксения вдруг расплакалась. - Этот... этот... Даже сестре ничего не объяснил! Собрал сумку, буркнул, что уезжает в Москву, есть работа, - и смылся! Мы с Ленкой вдвоем, как две идиотки, целыми днями ревели! А отец... ни слова мне не сказал! Как будто не замечал, что со мной делается! Как будто вовсе ничего не знал!

- Да ум... Надо отдать ему должное - обстряпывать дела этот человек умеет, - пробормотал генерал Полторецкий. - Немудрено, что его бизнес процветает.

- Вот-вот! И сломать жизнь единственной дочери у него тоже почти получилось! - сердито заметила Нино Вахтанговна. - О-о-о, сколько я таких «деловых» видела! В бизнесе своем - как рыба в воде, а в человеческих отношениях не смыслят ничего! Не плачьте, Ксюшенька, все уже позади. Продолжайте.

Время шло. Юрка Ваганов держал данное слово и больше не писал и не звонил Ксении. В Москве он встретился со своим бывшим сосл^ивцем, тот рекомендовал его в охранную фирму «Фарлаф», где работал сам, и бывшего десантника приняли на работу. О ста тысячах, полученных от Заночного на операцию для Лены, Юрка никому не говорил. Он знал, что сестра, с ее болезненной честностью, сразу поинтересуется, откуда взялись такие огромные деньги. Надо было хотя бы год поработать в Москве. И Юрка придумал, что устроился на работу в богатую переводческую фирму. Поскольку прежде в семье Вагановых никто никого не обманывал, Лена поверила ему с легкостью. Через год брат прислал ей деньги, врачи дали «добро», операция прошла успешно, и Лена встала на ноги. А осенью в Москву приехал поступать в художественное училище Ромка. И сразу понял, что никакой переводческой фирмы не существует.

- Я ему все рассказал, - кивнул на младшего брата Юрка. - И попросил не трепаться. Ленка до сих пор ничего не знает, а то б она меня убила. А потом бы дом продала, деньги Заночному в морду кинула, а сама бы утопилась.

Ромка коротким кивком подтвердил слова брата. Нино Вахтанговна тихо вздохнула. Игорь Петрович покачал головой. Белка, сидящая в углу веранды, неотрывно смотрела в смуглое, сумрачное Ромкино лицо, но он не отвечал на ее взгляд. А его старший брат, по-прежнему глядя в стол, продолжал рассказывать.