Клад Василия Блаженного

— В том самом дневнике, не шути со мной. Лучше отдай по-хорошему! А не то недосчитаешься нескольких важных органов. — В бок снова ощутимо ткнулось лезвие ножа.

— Но у меня нет дневника. Я его отдала хозяйке, Элеоноре Каретниковой. — Мысли в голове Лены крутились в бешеном хороводе.

— Я знаю, что ты его отдала. Но не целиком. Что там еще было? Ну? Мне надоело ждать! — снова жуткий шепот за спиной.

— Погодите, я не знаю! Я не знаю, что вам сказать!

— Все ты знаешь!

Незнакомец угрожающе наклонился к девушке.

Лена похолодела от страха. Неужели вот так на грязном полу в подъезде незнакомого города закончится ее молодая жизнь?

— В дневнике больше ничего не было, — пыталась выкрутиться из сложной ситуации Лена.

— Нет, ты, наверное, меня не понимаешь, дрянь! А так?!

Лена была прижата лицом к грязной вонючей стене подъезда, руки заломлены за спину, сзади на нее навалился мужчина.

Но тут на лестничной площадке послышался шум и громкий недовольный рык. Лена краем глаза увидела огромную темную тень на площадке.

Рык повторился, незнакомец вздрогнул, нож в его руках, которым он пугал Синицкую, зашатался.

Тут какая-то грозная тень метнулась с площадки второго этажа:

— Эльза, взять!

Огромный черный доберман, который, скорее всего, и был Эльзой, вцепился в руку злодею. Завизжав от боли, тот грязно выругался и уронил нож.

Пошатываясь от страха, Лена отскочила в другой угол, где сползла вниз по стене. Она затравленно наблюдала за разыгрывающейся перед ее глазами сценой.

Эльза висела на руке у мужчины в черном. Тот же неестественно высоким голосом визжал и ругался. В какой-то момент он ухитрился пнуть собаку ногой и выскочить из подъезда.

К Лене подскочила маленькая старушка со смешными кудряшками, хозяйка Эльзы.

— Как ты, милая? Что случилось?

Лена неопределенно мотнула головой. По щекам снова потекли слезы.

— Девонька, брось ты своего хахаля, ты посмотри, что делает! Ну-ну, милая! Ну-ну, нельзя же так! — Старушка присела на корточки перед Синицкой, а доберманша Эльза с виноватым видом переминалась с лапы на лапу рядом.

— А ты, дурочка мохнатая, че, упустила злодея? — спросила ее хозяйка.

Эльза уныло тявкнула.

Старушка помогла Лене подняться.

— Ты новенькая в нашем подъезде? Раньше тебя не видела! А мы с Эльзочкой выходим, смотрю, парень на тебя напал! Вот негодяй! Ну, ничего, ничего, хорошая моя! Выпей чайку горячего, сладенького, нервы успокой!

Лена кое-как вытерла слезы и нагнулась над ножом, который выронил злодей. Это был сиреневый ножичек для писем, тот самый сиреневый ножичек, который когда-то принадлежал Ивану Васильевичу Плотникову. Забрав его, хромая, Елена Синицкая поднялась на нужный ей этаж.

На шум открывающейся двери в прихожую вышел Яшин.

— Ой, Лена, что случилось?

Она показала ему сиреневый ножичек, а затем прижалась к крепкому мужскому плечу и сквозь слезы, сбивчиво и невнятно, рассказала следователю о том, что произошло в подъезде пару минут назад.

Град Москов. 1591 год

Высокая круглолицая девушка с изящным резным коромыслом медленно шла по внутреннему двору усадьбы. С тех пор как сгинул батюшка Иван Феодорович, дела в доме сильно ухудшились. Пришлось продать и половину конюшни, многих красивых жеребцов, дарованных зодчему благодарными посадскими людьми, пришлось уменьшить и дворовую челядь, которую тоже кормить было нечем. Если так дела пойдут и дальше, то мать Матрена будет продавать свои украшения, в замужестве подаренные. А пока всю работу во дворе выполняла старшая Настена и братья ее родные.

Настена глубоко вздохнула.

Кто же ее теперь, бедную, замуж возьмет? Без отцовского благословения и без хорошего приданого! А то матушка скоро и приданое дочернее продавать примется.

Настена снова вздохнула. Двенадцатый год уже минул, пора, давно пора сватать девку, скоро уже поздно будет! Неужели в старых девах останется?

Тьфу-тьфу, от лукавого!

От такой страшной мысли девушка даже ойкнула и в сердцах ногой топнула.