Клан Ночных Фурий (СИ)

Куда угодно, лишь бы подальше от всех этих людей.

От его жертвы.

От мёртвых родителей подруги…

Вдруг раздался звук рога.

— Вы серьёзно? — простонал вождь.

— Драконы нападают!

***

Иккинг сидел и смотрел на драконов, любовался ими. Он никогда не понимал, зачем нужно было убивать этих прекрасных созданий — они ведь такие сильные, такие необычные и ведь они сами творили свою магию — огонь!

Рядом с мальчиком пролетело несколько драконов, и все — не с пустыми лапами, явно удачно поохотились.

Один из Драконов явно заинтересовался Иккингом.

Действительно, что делал маленький человеческий ребенок один в разгар битвы?

Вдруг его ранят?

А дети неприкосновенны!

Мальчик смотрел в глаза Крылатому, спокойно и уверенно, так несвойственно человеку, не пытаясь ни подойти, ни убежать.

— Ты такой красивый… — прошептал Иккинг, восхищаясь Змеевиком.

— Спасибо, — послышался голос в голове мальчика. — Ты тоже симпатичный для человеческого птенца..

Иккинг не понял, откуда взялся этот голос и по малолетству своему решил, что ему показалось.

Он уже было хотел подойти к Змеевику, но вдруг на дракона бросился его отец, убив его одним точным ударом меча в сердце.

Иккинг закричал, пятясь от отца.

Он почти подружился с этим драконом, а Стоик его…

— Ты испугался крови? Ничего, со временем пройдёт! — засмеялся вождь, глядя на поверженного им дракона.

Чего необычного?

Раскуроченная грудная клетка, в которой, сквозь рану, можно было увидеть уже не бьющееся, навсегда замершее сердце.

— Зачем ты его убил? — дрожащим голосом спросил мальчик, глядя в суровые глаза отца. — Он просто стоял и смотрел, зачем ты его убил? Что он тебе сделал?

— Они наши враги! — ответил Стоик, и столько ярости, столько ненависти было в его словах, в его голосе, что становилось понятно — его не переубедить. — Они должны умереть!

— Нет… — прошептал мальчик, опять медленно пятясь, — Вы погрязли в чужой крови… Я не смогу быть вождём… Никогда!

Стоик хотел схватить сына за руку, но…

Не успел.

Как он потом, годы спустя, корил себя за это — за своё промедление, за свою беспечной и отвлеченность.

За свою ошибку.

Однако, корил зря — мальчик был слишком ловким для такой груды мышц, как его отец. Не прошло и минуты, как каштановая макушка скрылась в лесу.

Иккинг всегда был не похож на всех остальных — худой, слабый по сравнению с другими детьми, не желающий крови.

Его не трогали, но с ним и не общались, не дружили.

До сегодняшнего дня у него был только один друг, а вернее подруга — Мира, но теперь и она от него отвернулась, впрочем, как уже было сказано, не винил ее мальчик за это.

Мире было всего семь лет…

От остальных её, как и Иккинга, отличала худоба. У неё были длинные, ниже пояса, густые черные волосы, всегда заплетённые в косу, и светло-карие, цвета меда глаза.

Совсем отличалось это от идеала жителей этих мест.

Иккинг был её единственным другом, он всегда заступался за Миру, когда ребята её обижали.

А теперь Иккинг, без дороги, бежал в лесу.

Пелена слёз заволокла зелёные глаза, мешая видеть. Ветки хлестали мальчика, но он не обращал на них никакого внимания. Сердце его бешено билось, но мысли уже были совсем далеко отсюда.

«Зачем они проливают чужую кровь? Зачем хвалят за убийство? Я не один из них и таким никогда не стану! Лучше умереть!» — думал мальчик, и не заметил обрыва впереди.

Мальчик упал, споткнувшись о камень, и кубарем покатился вниз. Обрыв был не очень высоким и не очень крутым, но под конец мальчик сильно ударился о камни.

Вспышка боли!

Стал ощутим запах крови.

С трудом разлепив веки, словно налившиеся вмиг свинцом, Иккинг понял, что оказался в овраге, который он когда-то уже нашел, и безысходность накрыла его.

Не найдут.

Не помогут.

Всё тело его болело и ныло, запах крови усилился.

«Накаркал!» — зло подумал мальчишка, пытаясь пересилить подступавшую истерику — «Вот какая смерть выпала мне… Долгая и мучительная!»

Вдруг послышался шелест.

Почти неслышимый за стуком его сердца, но, не иначе как велением высших сил, что-то привлекло его в этом звуке.

Мальчишка резко, даже слишком, повернул голову в сторону, откуда этот шелест и послышался, и с удивлением заметил дракона.

Чёрного дракона.

Это же…

— Ночная Фурия! — восторженно прошептал мальчик, — А я думал, что нет драконов красивее Змеевиков!

Ошибки быть не могло — изредка мальчик провожал взглядом в ночном небе черный силуэт, внушавший ужас всем викингам.

Иккинг был прав, Фурия действительно прекрасна!

Она напоминала кошку — такая же грациозная и гибкая. А может, мальчика поразили глаза Фурии. Её голубые, словно бескрайнее небо в солнечный день, очи смотрели прямо в израненную душу мальчика, и он понял, что она не навредит ему.

Это не Злобное Порождение Молнии и самой Смерти, как называют здесь Ночных Фурий люди.

Он её не боялся.

Фурия беззлобно смотрела на раненного мальчика, а слова его, без капли лести или страха, полные чистого, детского восторга, поразили её.

Крылатая видела, как Иккинг хотел подружиться с тем несчастным Змеевиком, как он кричал на отца, убившего бедного дракона. Как он сказал, что не хочет жить с существами, проливающими чужую кровь.