Клан Пещерного Медведя

— Тебе самой эти чары скорее всего не пригодятся. Но ты будешь целительницей и потому должна знать их. Иногда женщине удается разродиться лишь с большим трудом. Такой женщине лучше впредь не иметь детей. Бывают и другие причины. Тогда целительница может дать женщине особое снадобье, не открывая, для чего оно. Некоторые растения обладают чудодейственными свойствами, Эйла. Они придают покровителю женщины невероятную силу, и он становится непобедимым.

— И такая женщина уже никогда не понесет, да, Иза? Неужели любой покровитель способен стать непобедимым? Даже самый слабый? Но Мог-ур тоже может призвать свои чары и придать силы покровителю мужчины?

— Конечно, может, Эйла. Потому-то мужчинам и не следует знать об этом средстве. Я сама использовала его после того, как меня отдали мужчине. Мой мужчина был мне не по душе. Я хотела, чтобы он отдал меня другому. Надеялась, он не станет держать у себя бесплодную женщину.

— Но у тебя есть ребенок. Ты родила Убу.

— Может, чары слабеют, если прибегать к ним долго. А может, мой покровитель не захотел больше сражаться. Он пожелал, чтобы я родила. Мне не дано знать. Ничто не действует вечно. Есть силы более могущественные, чем любые чары. Желания духов полностью не открыты никому, даже Мог-уру. Кто бы мог подумать, что твой покровитель проиграет битву, Эйла? — Целительница вновь опасливо огляделась по сторонам. — Ты знаешь вьюнок с маленькими желтыми цветами?

— Золотую нить?

— Да, именно. Иногда его еще зовут душителем, потому что он губит дерево, на котором растет. Надо высушить его листья, растереть их, потом взять пригоршню, добавить чашку воды и кипятить до тех пор, пока отвар не примет цвет сухой травы. Пить по два глотка в день, но лишь когда покровитель женщины не сражается.

— Но этот отвар используют также для припарок. Он заживляет раны и укусы насекомых.

— Верно, Эйла. Поэтому ты должна всегда иметь его под рукой. Если делать с ним припарки, он лечит раны. Если принимать внутрь, он придает силы покровителю женщины. А когда покровитель вступает в бой, женщине следует принимать другое средство — отвар из корня шалфея, все равно, сушеного или свежего. Женщина должна пить его каждый день, пока скрывается в уединении.

— Это то самое растение с зазубренными листьями, которое помогает Кребу от ломоты в костях?

— То самое. Для цели, о которой я тебе говорила, подходят и другие растения. Но я сама их не пробовала. Мне рассказала о них целительница из другого Клана, с которой мы делились знаниями. Есть один корень — здесь, поблизости, он не растет, но при случае я покажу его тебе. Надо разрезать его на кусочки, растереть и высушить, чтобы он превратился в порошок. Потом порошок этот смешивается с водой. Женщина должна принимать его, пока покровитель ее не сражается.

Войдя в пещеру, Креб увидел, что обе женщины о чем-то увлеченно беседуют. Ему сразу бросилось в глаза, что Эйла ожила. Она улыбалась, взгляд ее светился вниманием. «Уныние ее словно рукой сняло», — с облегчением подумал старый шаман, ковыляя к своему очагу.

— Иза! — громко крикнул он. — Похоже, вы собираетесь уморить меня голодом?

Иза, застигнутая врасплох, так и подскочила на месте. Но Креб не придал значения смущению сестры. Он был так рад, увидев прежнюю Эйлу, что почти не замечал ничего вокруг.

— Ужин будет готов совсем скоро, — сказала Эйла, расплылась в улыбке и вдруг бросилась Кребу на шею. Старый шаман давно не был так счастлив. Только он опустился на свое ложе, в пещеру вбежала Уба.

— Я хочу есть! — первым делом сообщила она.

— Ты всегда хочешь есть, Уба! — И Эйла со смехом сгребла девочку в охапку и закружила ее в воздухе. Уба визжала от восторга. За все лето Эйле впервые захотелось поиграть с ней.

После того как с едой было покончено, Уба вскарабкалась Кребу на колени, а Эйла и Иза принялись убирать посуду. Креб довольно вздохнул, наслаждаясь домашним уютом и покоем. «Конечно, Клану необходимы мальчики, будущие охотники, — рассуждал он про себя. — Но мне больше нравятся девочки. Им ни к чему быть отважными и суровыми. И так приятно, когда они сворачиваются калачиком у тебя на коленях». Пожалуй, Креб был бы не прочь, чтобы и Эйла по-прежнему оставалась маленькой девочкой.

На следующее утро Эйла проснулась, окутанная мягким теплом ожидания. «У меня будет ребенок», — вспомнила она, едва открыв глаза. Потянувшись на подстилке, Эйла скользнула рукой по своему животу. Внезапно ее охватила жажда деятельности. «Схожу-ка я к ручью, — решила она, — мне давно пора вымыть волосы. — Она вскочила, но тут же к горлу ее подкатил ком тошноты. — Нужно поплотнее набить живот, — подумала Эйла, — может, тогда внутри что-нибудь останется. Чтобы ребенок родился здоровым, я должна побольше есть». Все же ей не удалось удержать в себе завтрак, но некоторое время спустя она опять перекусила и почувствовала себя лучше. Забыв обо всем, кроме происшедшего чуда, она вышла из пещеры и направилась к ручью.

— Эйла! — К ней вразвалку приблизился Бруд и с глумливой усмешкой подал обычный знак.