Кланы Америки

Почему ситуация на Украине казалась нам достаточно безопасной, чтобы не удерживать команду Януковича от копирования в один день целого пакета законов, которые у нас вводились отнюдь не одновременно? С самой командой Януковича понятно: она, как и Башар Асад, преувеличивала возможности Москвы. На что же рассчитывала сама Москва? На то, что 15 миллиардов магически подействуют на заведомо иррациональное мышление левых, правых и право-левых активистов? Но этим активистам платили много лет из самых разных источников, и сумма вложений в украинский национализм — величина намного больше, чем наш изрядно запоздавший дар. На некие гарантии от партнеров по перезагрузке? Но в украинский национализм многократно больше вкладывали республиканцы, чем демократы. Мы вообще забыли об их существовании? А те ведомства, которые пристально отслеживают националистические сети в нашей стране, не знали о существовании их украинского аналога?

В итоге последующей право-левой, или хронологически лево-правой операции на Украине мы как-то легко и безмятежно именуем ее несостоятельным государством. В чем мы расписываемся? Элементарная геополитическая логика требовала оберегать от несостоятельности именно Украину. Разумная внешняя политика начинается с гарантий спокойствия у ближних границ, к тому же лишь символически оборудованных. И чтобы с соседом не случилась несостоятельность, принято прилагать некие усилия — поэтому Турция и отказала американцам во время иракской войны в использовании Черного моря.

Нельзя сказать, чтобы Россия на Украине 20 лет бездействовала. Если перечислять многочисленные инициативы, то наберется довольно внушительный ряд действий. Одни действия совершал МИД, другие — российские корпорации и лично Анатолий Чубайс и Алексей Миллер, третьи — Евразийская комиссия, четвертые — конкурирующие между собой и не несущие никакой политической ответственности политтехнологи. И поверх всего этого — Россотрудничество, публично провозгласившее себя российским аналогом USAID. Одни московские игроки имели теневые отношения с «донецкими», другие собирали на «донецких» компромат в интересах «киевских» или «днепропетровских»; одни в канун выборов 2004 года возили Януковича на Афон, другие внедряли корпоративных представителей в список партии Ющенко; одни в канун выборов 2010 года обхаживали «Батькивщину», другие — Партию регионов. А отдельно от всего этого производились героические усилия по внедрению русского языка в страну, где большинство политиков и так если не говорят, то думают по-русски.

Что мы имеем с этих гусей? Сначала — глубокое недоумение искренних друзей России, тщетно пытавшихся довести до высоких московских кабинетов простую истину о том, что один политик, начинающийся на «М» и оканчивающийся на «К», имеет непреодолимо высокий антирейтинг и соответственно, никаких перспектив. Следующая стадия — разочарование. Следующая, после прохлопанной «оранжевой революции» — просто презрение к отечественным ведомствам, политикам, специалистам и экспертам (показатель — выбор в 2010 году американских политтехнологов как «Батькивщиной», так и Партией регионов). И, наконец, на фоне ценового упрямства «Газпрома» и молочнокислого крючкотворства Роспотребнадзора — желание делать ровно наоборот, саботировать и «троллить» любые московские начинания, и как минимум — не верить ни единому слову, исходящему из России, при этом продолжая думать и очень метко и язвительно высказываться о России на блестящем русском языке, далеко превосходящем по образности занудную канцелярщину интеграционного официоза.

На вышеописанной ведомственной, корпоративной и политтехнологической разножопице весьма успешно играло евроатлантическое сообщество, где тоже делалась ставка на разных лиц, но другими средствами и в другом стиле. Начиная с проектов Джорджа Сороса во Львове и заканчивая агитпоездами в поддержку Соглашения об ассоциации, украинцам любого этнического происхождения внушалось чувство собственного достоинства, далеко выходящее за рамки трезвой самооценки; внушался миф об особой, защищенной мировым сообществом роли в мире, то заведомо предполагало особую, уникальную возможность шантажировать Москву этой ролью; внушалось, превыше всего этого, столь высокое доверие Запада, что каждый рядовой гражданин, предприниматель, пенсионер, наемный работник, при любых невзгодах, внешних и внутренних, должен поделиться своим несчастьем с Западом, и оттуда придет спасение от несправедливости, творимой хоть российскими «агентами влияния», хоть местными олигархами и чиновниками. И эта неустанная альтернативная деятельность имела внушительный результат: опекуны имеют сегодня досье не только на любого украинского олигарха и чиновника, но даже на всех сотрудников украинского МВД. Так работает «мягкая власть», принцип которой, по определению Джозефа Сэмьюела Ная, состоит в создании завоевателем привлекательного образа в завоевываемой стране.