Читаем Класс: путеводитель по статусной системе Америки полностью

Твидовый пиджак – непременный атрибут в любимой высше-средним классом игре слоями. Мужчина сигнализирует о своей принадлежности к высшим слоям, если на улицу он выходит в твидовом пиджаке, жилетке или свитере (а то и двух), рубашке, галстуке, длинном шерстяном шарфе и пальто или плаще. Можно провести аналогию с домом высшего класса, в котором много комнат для разных целей. Надевать одну рубашку поверх другой – скажем, рубашку «оксфорд» на пуговицах поверх водолазки – привычка высше-среднего класса, причем рубашка снизу тоже может быть классической (лучше однотонной) с собственным полноценным воротником (мне встречались такие наряды в теплую погоду на Мэдисон-авеню в районе восьмидесятых улиц). Поскольку свитер практически незаменим при игре слоями, важно знать, что самый-самый классический вариант – это шетландский пуловер с круглым вырезом под горлышко, в классических «шотландских» цветах – вереска и т.п., особенно когда поверх чуть выглядывает «оксфордская» сорочка (разумеется, без добавления искусственных волокон), – без галстука. Добавьте к этому дорогой твидовый пиджак без подкладных плечиков – и никто не подумает, что вы можете быть ниже высше-среднего класса. Значит, нетрудно предположить, что свитер с V-образной горловиной, придуманной специально, чтобы вы наверняка могли продемонстрировать свой галстук, – атрибут среднего класса или даже высших слоев пролетариата. Ну и наконец: трудно поверить, что порой люди заправляют пуловеры в брюки, но, говорят, такое бывает. Если вы и впрямь наблюдаете такую привычку, это признак очень низкого социального происхождения.

Ну а если знаток в области мужской одежды хочет на самом деле научиться учитывать классовые тонкости, то лучший способ – приглядеться к костюмам сменяющих друг друга президентов. Общий принцип таков: пиджак с двумя пуговицами более «пролетарист», нежели модель на трех пуговицах, какую носит элита восточного побережья. Большинство президентов до вступления в должность носили вариант с двумя пуговицами, а после того как они взяли на себя ответственность за «страны свободного мира», они чувствуют, что должны измениться и сами – и переодеваются в костюмы на трех пуговицах, стараясь походить на председателя правления Чейз Манхэттен банка. Именно по этой причине Ричард Никсон почти всегда казался таким нескладным. Он ощущал настоящую уверенность в пиджаке на двух пуговицах бренда вроде Klassy Kut, уместного, если вы, скажем, руководите Ассоциацией сбережений и кредитования города Уиттиер, штат Калифорния. Его преемник, Джеральд Форд, хотя и вырос также в провинциальной модели с двумя пуговицами, сумел вжиться в роль владельца пиджака о трех пуговицах вполне убедительно, оказавшись более податливым и, пожалуй, более спорым учеником, нежели Никсон. Впрочем, и ему не удалось вполне убедить критиков, и обликом своим он напоминал скорее Джо Палуку42

, чем какой-либо известный тип американского аристократа. Джеймс Картер знал себя достаточно хорошо, чтобы понимать: лучше отказаться от пиджаков что с двумя пуговицами, что с тремя, и вместо них держаться синих джинсов, – что и спасло его от критических нападок в духе «мечтает породниться с истеблишментом, но силенок не хватает».

Рональду Рейгану, конечно же, не было нужды подражать стилю истеблишмента – он совершенно верно ощущал, что его избиратели – люди простые, набожные, интеллекту не доверяющие – сочтут это вызывающим (по отношению к ним, разумеется). Стиль Рейгана можно охарактеризовать как «осиную наглость округа Лос-Анджелес (или даже Ориндж)». Это емкая трансляция убежденности: если вы твердо верите в то, что вы ничуть не хуже образованных и культурных людей – иными словами, пижонов с восточного побережья, – так оно и есть. Рейган – идеальный образец разума и души американских штатов «солнечного пояса». Он отдает предпочтение, конечно же, пиджаку на двух пуговицах, с подкладными плечиками максимально возможной величины и белым квадратиком носового платка, выглядывающем из нагрудного кармана в духе Трумэна, – что делает его похожим на пролетария, принарядившегося прогуляться в церковь в воскресный день. Иногда, для досуговых мероприятий (как он мог бы их обозначить), он подражал ковбойскому стилю – столь привлекательному для пожилого электората «солнечного пояса». Можно поразмыслить даже о доле полиэстера в слоях его выходных облачений.

Перейти на страницу:

Все книги серии Социальная теория

В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы
В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы

В книге анализируется и обобщается опыт публичной дискуссии о переносе столицы России в контексте теории национального строительства и предлагается концепция столиц как катализаторов этих процессов. Автор рассматривает современную конфронтацию идей по поводу новой столицы страны, различные концепции которой, по его мнению, вытекают из разных представлений и видений идентичности России. Он подробно анализирует аргументы pro и contra и их нормативные предпосылки, типологию предлагаемых столиц, привлекая материал из географии, урбанистики, пространственной экономики, исследований семиотики и символизма городских пространств и других дисциплин, и обращается к опыту переносов столиц в других странах. В центре его внимания не столько обоснованность конкретных географических кандидатур, сколько различные политические и геополитические программы, в которые вписаны эти предложения. Автор также обращается к различным концепциям столицы и ее переноса в российской интеллектуальной истории, проводит сравнительный анализ Москвы с важнейшими современными столицами и столицами стран БРИК, исследует особенности формирования и аномалии российской урбанистической иерархии.Книга адресована географам, историкам, урбанистам, а также всем, кто интересуется современной политической ситуацией в России.

Вадим Россман

Политика
Грамматика порядка
Грамматика порядка

Книга социолога Александра Бикбова – это результат многолетнего изучения автором российского и советского общества, а также фундаментальное введение в историческую социологию понятий. Анализ масштабных социальных изменений соединяется здесь с детальным исследованием связей между понятиями из публичного словаря разных периодов. Автор проясняет устройство российского общества последних 20 лет, социальные взаимодействия и борьбу, которые разворачиваются вокруг понятий «средний класс», «демократия», «российская наука», «русская нация». Читатель также получает возможность ознакомиться с революционным научным подходом к изучению советского периода, воссоздающим неочевидные обстоятельства социальной и политической истории понятий «научно-технический прогресс», «всесторонне развитая личность», «социалистический гуманизм», «социальная проблема». Редкое в российских исследованиях внимание уделено роли академической экспертизы в придании смысла политическому режиму.Исследование охватывает время от эпохи общественного подъема последней трети XIX в. до митингов протеста, начавшихся в 2011 г. Раскрытие сходств и различий в российской и европейской (прежде всего французской) социальной истории придает исследованию особую иллюстративность и глубину. Книгу отличают теоретическая новизна, нетривиальные исследовательские приемы, ясность изложения и блестящая систематизация автором обширного фактического материала. Она встретит несомненный интерес у социологов и историков России и СССР, социальных лингвистов, философов, студентов и аспирантов, изучающих российское общество, а также у широкого круга образованных и критически мыслящих читателей.

Александр Тахирович Бикбов

Обществознание, социология
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Антипсихиатрия – детище бунтарской эпохи 1960-х годов. Сформировавшись на пересечении психиатрии и философии, психологии и психоанализа, критической социальной теории и теории культуры, это движение выступало против принуждения и порабощения человека обществом, против тотальной власти и общественных институтов, боролось за подлинное существование и освобождение. Антипсихиатры выдвигали радикальные лозунги – «Душевная болезнь – миф», «Безумец – подлинный революционер» – и развивали революционную деятельность. Под девизом «Свобода исцеляет!» они разрушали стены психиатрических больниц, организовывали терапевтические коммуны и антиуниверситеты.Что представляла собой эта радикальная волна, какие проблемы она поставила и какие итоги имела – на все эти вопросы и пытается ответить настоящая книга. Она для тех, кто интересуется историей психиатрии и историей культуры, социально-критическими течениями и контркультурными проектами, для специалистов в области биоэтики, истории, методологии, эпистемологии науки, социологии девиаций и философской антропологии.

Ольга А. Власова , Ольга Александровна Власова

Медицина / Обществознание, социология / Психотерапия и консультирование / Образование и наука

Похожие книги

Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется
Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется

Специалист по проблемам мирового здравоохранения, основатель шведского отделения «Врачей без границ», создатель проекта Gapminder, Ханс Рослинг неоднократно входил в список 100 самых влиятельных людей мира. Его книга «Фактологичность» — это попытка дать читателям с самым разным уровнем подготовки эффективный инструмент мышления в борьбе с новостной паникой. С помощью проверенной статистики и наглядных визуализаций Рослинг описывает ловушки, в которые попадает наш разум, и рассказывает, как в действительности сегодня обстоят дела с бедностью и болезнями, рождаемостью и смертностью, сохранением редких видов животных и глобальными климатическими изменениями.

Анна Рослинг Рённлунд , Ула Рослинг , Ханс Рослинг

Обществознание, социология