Классические мифы Греции и Рима

– Пришел ты, друг, – говорили ему старцы, – в самую лучшую местность этой богатой конями страны, в белый Колон. Здесь, в глубине цветущих долин, сладкозвучней, чем где-либо, поют соловьи, – любят они темную зелень плюща и обильную плодами, тенистую чащу виноградных доз, в которую не проникает никакой бурный ветер; ходит по той чаще неистовый бог Дионис в хоре нимф, своих божественных кормилиц. Поимый небесною росой, расцветает там прекрасногроздный нарцисс и золотистый шафран; никогда не иссякают здесь без умолка журчащие потоки Кефиса: обновляясь и оживая, льются они по широким полям. Любят край наш хоры муз и Афродита с золотыми вожжами. Здесь растет дерево, какого не производила ни одна из стран Азии, не производил и великий остров Пелопса, – украшенная блестящею листвой олива. Ни юный летами царь враждебной земли, ни престарелый вождь враждебной рати не сгубят этого дерева: вечно блюдет его всевидящий взор Зевса и светлоокой Афины. И еще другою красотой нашей земли можем мы похвалиться, дарами великого бога: конями и морскою силой. Ты, владыка Посейдон, сын Кроноса, даровал нашей земле эту славу: здесь впервые создал ты узду для укрощения коней, и дивно летит по морским волнам многовесельный корабль, послушный рукам человека, сопровождаемый хором бесчисленных нереид.

Между тем прославленному могуществу Афин предстояло серьезное испытание: из Фив в Аттику прибыл Креонт в сопровождении многочисленной вооруженной охраны. С ласковыми речами обратился он к колонскому старейшине, устрашенному его появлением.

– Хилый старик, пришел я сюда не со злым намерением, не для того, чтобы дозволить себе насилие над вашим городом, который я считаю славнейшим в Элладе. Нет, хочу я мирно убедить моего зятя, любезного мне Эдипа, возвратиться в родные Фивы.

3атем столь же ласково обратился Креонт к злополучному слепцу и именем всего фиванского народа умолял его возвратиться. Притворно изображая глубокую скорбь о бедствиях старца, о скитальческой и нищенской жизни юных дочерей его, Креонт заклинал Эдипа не обнаруживать более перед светом семейного позора, а скрыться в кругу милых ближних.

Эдип же проник в тайный смысл льстивых речей своего шурина, прежде так мало обращавшего внимания на их родство, и, не тая гнева, раскрыл его злые замыслы:

– Пришел ты не с тем, чтобы возвратить меня семье; на границе фиванской земли хочешь ты бросить меня, чтоб избавить свой город от гневной кары афинян. Но не бывать этому, а будет то, что в стране твоей навеки поселится моя мстительница-тень. Нечестивым же сыновьям моим из всего наследия достанется не больше, чем нужно мертвым. Это я знаю лучше, чем знаешь ты: то Зевс открыл мне и вещий сын его Феб. Уходи же и оставь нас: не худо мы проживем и здесь, когда будем довольны.

Как только увидел Креонт, что Эдип проник в его намерения и что мирным путем с ним не сладить, он обратился к насилию. И прежде прибегал он к этому средству; так, еще до начала беседы с Эдипом велел он своим вооруженным людям схватить и привести к себе Исмену, которая, до совету колонских старцев, была послана отцом на священное место холма, чтобы совершить там возлияние Эвменидам.

В гневе открыл он это Эдипу и в то же время готов был захватить с собою оставшуюся с отцом Антигону. Тронутые воплями и мольбами Эдипа, старцы стали сопротивляться Креонту, но были слишком слабы перед вооруженною силой.

На громкие крики их не вдруг пришли к ним на помощь сограждане. Антигона была уведена, и отчаяние овладело Эдипом. Креонт же обратился к нему с наглой речью:

– Ну вот, старик, отняты у тебя твои посохи; не будет тебе теперь в пути опоры. Но так как ты желаешь взять верх над друзьями и отчизной, то побеждай. Поздно узнаешь ты, что ни прежде не сделал ты себе добра, ни ныне. Назло друзьям, поддался ты гневу, а гнев всегда был тебе на погибель». Так сказал Креонт и хотел удалиться, но старцы стали удерживать его и требовали, чтобы дал он свободу дочерям слепца. Тогда Креонт дерзнул схватить и самого Эдипа.

Страшное проклятие изрек тогда Креонту старец:

– Пусть Гелиос всевидящий даст тебе испытать на старости такую же участь, какую терплю я.

Тем временем на призыв колонян вовремя подоспел Тезей, и когда услышал он от Эдипа, какие насилия совершил Креонт, тотчас же послал он в погоню за похитителями конный и пеший отряды. Креонту же, как своему пленнику, повелел следовать за собою и указать, где скрыл он – если скрыл – дочерей Эдипа. Воины, посланные Тезеем, одолели фиванцев и отняли у них обеих девушек. Креонта же великодушный Тезей отпустил на родину.