Клеймённые уродством

Я попятилась с совершенно глупой улыбкой, подняв руки. Потом, вспомнив про кулон, достала его и бросила парню. Заколотить до смерти отменяется, Харос, но все же обещания данные другим надо выполнять.

— На Судьбу, на всю поебень с Мирами. Ты тот, кто испоганил мне жизнь.

— Куда ты?

— Не знаю. Подальше отсюда.

Слезы душили. Душила истерика, душили воспоминания. Почему-то я резко вспомнила все самое отвратительное, что со мной происходило: мать, двух Джейми — уродов, Джейкоба и его крики. Его игру на скрипке, которую я сейчас ненавидела. Всегда, проходя мимо уличных музыкантов, я ускоряла шаг, если это не была гитара.

— Сестренка… Останься.

Я не обратила внимания, развернулась и быстро пошла по улице в противоположную сторону. Наверное обратно, на окраину, а там и до выезда из города рукой подать.

— Элис!

Голос у него был полный отчаяния, а у меня подкашивались ноги от переполняющих меня чувств. Все в мире смешалось, осколки витража перепутались между собой. Мне почему-то захотелось домой, к матери, что бы они с дядей меня прибили наконец.

— Я люблю тебя!

Замерла на секунду, закрыла глаза. Больно. Почему мне так больно?! Почему каждый из моих близких желает уйти или поступить как последний мудак? Или они просто убивают? Питер, милый Питер, почему именно ты? Мой брат, об которого я грелась каждую ночь. Который собирал меня по осколкам после смерти Джейкоба, который вытирал мне по ночам слезы и говорил, что все хорошо. Почему именно ты?!

Я развернулась. Последний козырь что-ли? Очень жаль. Я горько усмехнулась, поймав его взгляд. Такой… отчаянный. Мы оба понимали, что теряем друг друга и неизвестно кому не хотелось этого больше всего на свете.

— Разлюби.

Лучше бы Стив сдал меня правительству. Лучше бы Пит продал меня какому-нибудь барыге в детстве. Лучше бы мать утопила меня, когда в порыве ярости пыталась сделать это в узкой, обшарпанной ванне. Я сделали пару неуверенных шагов назад, а затем быстро пошла вперед, не видя ничего вокруг.

Передо мной мелькали лица и дома. Проносились мимо машины, в наушниках орала музыка. Почему он? Пусть бы им оказался кто угодно, но только не он. Даже Джейк — его бы я простила, наверное, но Питера не могла. Человек, который был с мной практически всю мою жизнь, вытаскивал из всякого дерьма, помогал вставать, когда подала, укрывал на ночь крылом, успокаивал, когда просыпалась от кошмаров, оказался тем, кого я ненавидела все это время. Кого хотела убить. Тем, кто одним своим существованием просто испоганил мне жизнь.

Мне хотелось рвать и метать. Забить кого-нибудь до полусмерти, до реанимации. Но как назло никто на улице не приставал — видимо видок и фон был еще тот, обычный люд от меня шарахался а те, от кого разило магией, хоть слабой, просто переходили на другую сторону дороги. В кармане все еще лежала пачка зеленых, отданная Харосом. Хорошо ощущался позвоночником пистолет, просунутый под ремень дулом вниз. Было холодно и мерзко от всего этого. У меня даже вещей с собой не было никаких, только мобильник и эти несчастный деньги. Думаю, златовласка не будет против, если я заберу их себе.

— Мы друг для друга давно стали как зеркала, — губы шептали слов когда-то любимой песни. Русская панк группа, — Видеть тебя и все чаще себя узнавать… Нитью незримой нас намертво сшила игла. Так больно, когда города нас хотят разорвать…

Я не знала этого языка, но песню помнила хорошо, в одно время заслушав ее до дыр. Она дарила тогда чувство восторга и полета. А сейчас — отдавала глухим отчаянием. За несколько минут я проебала все, что собирала по крупицам, потому что если сунусь хоть к одному знакомому, Стив просто за шкирку притащит меня домой. Или в бар. Не знаю, вряд ли так квартира сейчас была безопасна. Впереди сплошная неизвестность и от этого делалось еще старшнее. Что мне дальше делать? Если здесь, в Лондоне все было просто и понятно, то я даже не знала куда сейчас ехать. И… кто делать дальше. Сбрить икорез, устроится на работу? Или просто пойти барменом или бариста? Вести нормальную жизнь, снимать какую-нибудь замызганную квартирку.

Постепенно, клокочущее внутри улеглось, оставив место пустоте и трезвым размышлениям.

Знаешь, я очень хотела вернутся. Может быть даже постараться снова воспринимать Пита как друга, а не врага, но я не могла. Ноги все равно несли меня дальше и дальше, замелькали уже хилые частные дома, обветшалые здания с трещинами от времени. Все чаще люди стали попадаться в плохой одежде, со злыми глазами или черным цветом кожи. Какие-то не особо приятные группы, подворотни, из которых несло гнилью. Суда уже не ходили автобусы, только иногда машины проезжали. До выезда было еще около мили. Я раньше была тут, да и саму трассу А1 знала хорошо.

Когда меня кто-то тронул за плечо, я вздрогнула, погруженная в свои мысли и резко обернулась. Лицо Питера шло красно-белыми пятнами, он тяжело дышал, на меня дохнуло перегаром от водки. Передёрнуло. Он издевается?